с газировкой. – Она вручила каждому по сэндвичу с сыром, предварительно упакованному в бумагу.
Все трое хором отозвались: Да, мэм – и направились к выходу. Тай напоследок обернулся.
Алиша встала.
– Фу-у, я просто с ног валюсь. Поеду с ними. Поболтаем потом?
Мы обнялись, и она закрыла за собой дверь.
– Я тоже утомилась, – сказала миссис Уильямс. – Пойду прилягу. Сивил, что-нибудь еще нужно?
– Нет, мэм.
Мэйс продолжал стоять в проеме между комнатами. Он повернулся боком, пропуская мать. В тускнеющем свете солнца его тень скользила по стенам.
– Так вы с Таем вместе?
– Нет, – отрезала я, поправляя подушки на диване.
Между диваном и креслом остался пустой угол. Я представила, как здорово туда впишется консольный телевизор, который был мне совершенно не по средствам. Надо выбросить эту мысль из головы. У меня нет возможности делать подобные подарки, а если бы и была, я не имею на это морального права. Одно дело – мебель из «Гудвилла». Телевизор – уже чересчур.
– Как первая неделя на новой работе? – спросила я.
Мэйс сел на диван и похлопал по сиденью рядом с собой. Я не пошевелилась.
– Ничего трудного, если вы об этом. Получше, чем на ферме. От рассола не так уж и сильно воняет. А, забыл сказать, я сходил в больницу Святого Иуды Фаддея и показал врачу ногу. Сказали, шишка моя – ерунда. Проткнули иголкой, все стало чисто.
– Выпустили гной, значит? Вот гадость.
Он рассмеялся.
– На транспорте добираетесь до фабрики без проблем?
– Выходить приходится рано, но это ничего, лишь бы автобус вовремя приезжал. На следующей неделе пикап уже будет в строю. Наконец смогу заплатить за ремонт.
– Это прекрасно, Мэйс. Я очень рада за вас. – Смотреть на него было одно удовольствие. Ради новой работы он привел себя в порядок и выглядел прекрасно. – Наверное, пора уже все показать девочкам. Я привезу их вечером.
Индия с Эрикой еще не бывали в квартире. Мэйс хотел устроить сюрприз.
– Я съезжу с вами.
– Можете остаться. Я…
– Это все-таки мои дочки.
Когда мы сели в машину, он до упора опустил спинку сиденья и закрыл глаза.
– Какой смысл со мной ехать, если вы всю дорогу будете спать?
– Когда человек спит, он все равно составляет другому компанию.
– Тот, кто составляет компанию, обычно разговаривает с водителем.
Он приподнялся.
– Ладно, мисс Сивил. О чем хотите поговорить?
– Как думаете, что девочки скажут, когда увидят квартиру?
– Ну, мама с тех пор, как ее увидела, только и делает, что благодарит Бога. Я спрашиваю, что приготовишь сегодня? А она мне – мол, столько благодати в душе, что и есть не хочется.
– Неудивительно. Огромная удача, что моя мама смогла протолкнуть вас в верх списка.
Следующие слова он произнес так тихо, что я еле разобрала их сквозь рокот мотора.
– Знаете, мы ведь и до вас как-то жили. Я уважаю ваш труд, но не надо из себя строить мессию. Вам, чиновникам, только и надо, чтобы все целовали вам ноги.
– Вот почему вы всегда это делаете?
– Что?
– Портите приятный момент.
Мимо нас с ревом пронеслась фура, и его ответ я не расслышала. И это к лучшему – мне не хотелось сейчас бороться с его перепадами настроения. Слишком уж он ершистый. Что ни скажи, все не так, каждая похвала – со скрытым упреком.
Вскоре на дороге стало менее шумно, и Мэйс продолжил:
– Вы не знаете, как это трудно – принимать чужую помощь ради детей. Я их отец. Это я должен обеспечивать семью, как и обещал жене.
Его голос сорвался. Солнце садилось, в машине померк свет, но я все еще хорошо видела Мэйса. Полулежа в кресле, он смотрел в потолок. Сложно было понять, что он чувствует. Я просто хотела помочь Уильямсам насколько смогу. Но мама права: нельзя задевать его гордость.
Когда мы добрались до фермы, девочки сидели на крыльце.
– Папочка, – закричала Эрика, – я потушила огонь, но дома еще тепло.
– Хорошо.
Мэйс вошел в дом, а я спросила девочек, хотят ли они увезти с собой что-то еще.
Индия подняла с земли куклу – белокожую, с запачканным лицом, – прижала ее к груди и уткнулась в спутанные волосы из пряжи.
– Твоя? – осторожно спросила я. Индии было одиннадцать, и для своих лет она выглядела рослой. Меня встревожила такая привязанность к игрушке.
– Ага, ее, – сказала Эрика.
– По-моему, она отлично впишется в вашу комнату. Индия, посадишь куклу к себе на кровать.
Мэйс вышел из дома.
– Что будете делать с собаками? – спросила я.
– Они не наши.
– Ненавижу собак, – прошептала Эрика, пока мы двигались к машине.
– Почему?
Она приподняла голову и показала на шею. В сумерках я разглядела старый шрам.
Сообразив, что собак мы с собой не берем, Индия выскочила из салона и подбежала к одной из них. Обняла, зарылась лицом в шерсть. Собака лизнула ей щеку.
– Ну все, поехали, – сказал Мэйс.
Когда Индия вернулась в машину, в глазах у нее стояли слезы. На спуске с холма она продолжала смотреть через заднее стекло на дворняжку. К тому времени, как мы подъехали к Дикси-корту, уже стемнело. Фонарей на улице не было. Я хлопнула дверцей, по улице пронеслось эхо. Где-то вдалеке раздался лай. Индия тут же повернулась на звук.
– Давайте скорее, – поторопил Мэйс, взбегая по ступенькам. Совсем недавно он просил меня не играть в мессию, а теперь вел себя так, будто вся заслуга принадлежит ему.
Я замялась. Пора было возвращаться домой. Мне хотелось остаться, но из головы не выходил упрек Мэйса, так что в квартиру я подниматься не стала. Видимо потеряв меня, он снова спустился.
– Эй, мисс. Пойдемте-ка и помогите мне с девочками. А то не дай бог разревутся. И что мне тогда с ними делать?
Я отвернулась и крикнула через плечо:
– Будьте их отцом, как вы сами сегодня говорили. Скажите, что мы увидимся, когда я приеду делать укол.
Выдавить эти слова стоило мне огромных усилий. Сев в машину, я еще пару мгновений глядела на окна их квартиры, надеясь, что за занавесками промелькнут силуэты девочек. Я бы хотела увидеть их улыбки, узнать, понравилось ли им, как мы обставили комнаты. Было больно отказываться от приглашения Мэйса.
Я так ничего и не разглядела и вдруг поняла, что сижу в темноте. Через опущенное стекло в машину задувал ветер, а вдалеке, не замолкая, все тоненько лаял щенок.
17
Не успела я оглянуться, как пришло время делать девочкам очередной укол «Депо». На этот раз полагалось отвезти их
