самом углу, возле окна и наблюдала за тем, как бледные, взволнованные девочки ждут своей участи. Нервничали все. Даже Кайла, та самая блондинка, которая вечно морщила свой точеный нос, и то нервно кусала губы и обмахивалась ладошками в тщетной попытке успокоиться.
А я им завидовала. Лучше уж волноваться, что мало наберешь на испытании, чем знать наверняка, что путь туда тебе заказан.
В очередной раз мысленно сказала спасибо Лексу, благодаря которому лишилась дополнительного этапа, и от всей души пожелала ему острого поноса одновременно с затяжным кашлем.
— Девочки! — неожиданно выступила вперед моя рыжая соседка. В руках у нее была розовая коробочка, которую она смастерила сама, — Я очень надеюсь, что все мы поступим в Академию и будем дружить.
— А то! — нагло ухмыльнулась темнобровая Ксандра.
Остальные, глядя на блаженную рыжулю, прятали усмешки. Белобрысая и вовсе фыркнула, и отвернулась, будто ничего глупее в этой жизни не слышала.
— Я думаю, всем не помешает немного хорошего настроения, поэтому сделала небольшие подарочки.
— Прелесть какая, — тут же раздалась язвительная реплика, в ответ на которую Стелла рассеянно улыбнулась.
Мне стало обидно за нее. Никто из них не видел, как она полночи сидела на полу и, высунув от усердия язык, вырезала эти несчастные сердечки. Просто из вежливости могли бы промолчать.
Она принялась раздавать поделки. Кто-то забирал молча и тут же совал в карман, лишь бы отвязаться от чудной «подруги», кто-то скованно благодарил. Темнобровая взяла подарочек в руки, небрежно покрутила и, тут же смяв, бросила в корзину:
— Ерунда какая.
Кайла вообще сделала вид, что не заметила протянутого сердца и отвернулась.
Впрочем, Стелла не расстроилась. Кажется, она даже не заметила насмешек со стороны девочек и продолжала блаженно улыбаться.
Ко мне она подошла последней…с пустой коробочкой.
— Ой, — удивленно хлопнула глазами, — закончились.
Тут же раздались насмешки:
— Нищенке из Муравейника даже мусора не хватило?
— Прости. Кажется, я забыла тебя посчитать, — развела руками Стелла.
Не знаю почему, но мне стало так обидно, что аж под ребрами закололо. Вроде мелочь, пустые бумажки, но я себя снова почувствовала лишней на этом празднике жизни.
— Ничего страшного, — кое-как растянула губы в улыбке.
— Я тебе потом еще сделаю, — беспечно отмахнулась рыжая и тут же потеряла ко мне интерес, потому что с улицы раздался голос Райдо.
— Считаю до пяти! Кто не вышел — тот отстал.
Девочки бросились к выходу, и в дверях тут же образовался самый настоящий затор. Они пыхтели, толкались локтями, пытаясь протиснуться вперед, и меньше всего были похожи на аристократок из дорогого Хайса.
Вскоре в холе осталась только я и пяток смятых сердечек на полу. Никому не нужные бумажки. Но все равно обидно.
— Ну и ладно. — проворчала себе под нос, — не больно-то и хотелось.
Чтобы как-то перебить вкус горького разочарования, я взяла с подоконника газету. Тот же выпуск, который уже попадался мне в руки. Продолжая бухтеть, как старая бабка, я пролистывала знакомые страницы и когда уже хотела отложить газету, зацепилась взглядом за строгий заголовок:
Прием у Барренса.
Тот самый Барренс, который упомянут в письме, найденном под кроватью? Или однофамилец?
Стало любопытно, и я еще раз пробежалась взглядом по строчкам.
4 сентября в 7 часов вечера состоялся торжественный прием, на котором было объявлено о помолвке единственного наследника Барренсов с дочерью верховного судьи Хайса. Для гостей организовали 12 развлекательных павильонов в фамильном поместье…
Скучно, но… я прочитала еще раз, не понимая, почему внутри натянулась и задрожала странная струна. Заметка, как заметка. Человека я этого не знала, свадьбы не любила, но что-то царапало, заставляя вновь и вновь скользить взглядом по строчкам. И только прочитав в десятый раз, я поняла, что именно меня цепляло.
Точки! Не те, что в конце предложений, а те, которые стояли над каждой цифрой в тексте. Они были сделаны ручкой, будто кто-то специально оставил пометки.
Четыре. Семь. Двенадцать.
И что это значит? Кто-то просто так рисовал на полях, или …
Додумать не дали. Мисс Бэйла вышла в холл и, заметив меня, сильно удивилась:
— Ты почему здесь?
— Меня отстранили, — я положила на место газету и сползла с подоконника.
Она тут же нахмурилась:
— Хулиганка что ли?
— Скорее неудачница.
Чтобы избежать лишних вопросов и нравоучений, я вернулась в свою комнату. До прихода Коула оставалось не так много времени, поэтому я снова переоделась в форму Академии, села поближе к окну и принялась повторять лабиринт.
Я так усердно вдалбливала его вчера себе в голову, что сегодня с первой же попытки нарисовала правильно.
— Не такая уж и неудачница. — похвалила сама себя, но расслабляться не стала, и продолжила готовиться вплоть до того момента, как за окном раздался тихий стук.
Выглянув, я убедилась в том, что это пожаловал Хеммери и, чувствуя легкое смятение в сердце, выскользнула из комнаты.
Глава 7.3
— Ты чего такая кислая? — спросил он, когда мы, снова изображая парочку, шли к парку.
Я смущенно отмахнулась:
— Да ерунда…
— Рассказывай! Будем разбираться с твоей ерундой.
Обида еще не утихла, поэтому я не выдержала и поделилась своими проблемами:
— Соседка по комнате сердечки делала, на удачу. Всем девочкам подарила, а мне не досталось.
— Повезло.
— Ты не понимаешь, мне обидно…
— Не-е-е, — уверенно протянул Хеммери, — это ты не понимаешь. Тебе и правда повезло. Какая магия у твоей соседушки?
— Понятия не имею. Я не спрашивала, а она не говорила.
— Странные вы, девчонки. Самое важное мимо пропускаете. Знаешь, зачем вот такие подарочки дарят?
— Чтобы других порадовать?
— Чтобы наговор передать, — сказал он и пальцем мне по лбу постучал, — ромашка ты наивная.
— Наговор?
— Да. Вешают мелочь всякую. Типа икоты, расстройства живота или чиха нескончаемого. Сразу не заметишь, а потом «приятный» сюрприз будет. Уверен, твоя подружка решила других порадовать. А то, что тебе не всучила — одолжение сделала. Вредить не захотела. Так что можешь ее поблагодарить.
— Да ладно? — я изумленно выпучила глаза. Нет, я не против чтобы блондинка наперегонки с темнобровой в уборную бегали, но… — Так же нельзя!
— Нельзя, — согласился Коул, — В академии строго настрого запрещено вешать друг на друга наговоры, вплоть до отчисления. Если интересно — глава вторая, раздел пятый, пункт семь правил Академии.
— Откуда такие познания?
— Кхм, я про отчисления мно-о-ого знаю, — улыбнулся виновато, как мальчишка, который напакостил, и тут же сменил тему, — но вы еще не адепты, так что никто наказывать не станет. Просто на будущее запомни — не бывает бессмысленных мелочей. И если тебе, кажется, что дарят какую-то ерунду,
