и тел, что ещё витал в воздухе. Возле костра слышался смех, женщины вывели пленниц людоедов и детей и теперь кормили их, дожидаясь, пока те насытятся.
Худые, измождённые ребятишки рвали мелкими зубками мясо, заглатывая целыми кусками. Кея подошла ближе к ним:
- Не торопитесь, никто не отберёт у вас еду. Если будете есть так быстро, разболятся животы, а больных мы оставим здесь,- она нахмурилась для пущей убедительности и малыши присмирели, начали жевать тщательней каждый кусок.
- Ловко ты с ними, - улыбнулась я.
- По-другому они не слушаются, - лукаво подмигнула Кея.
Освобождённые женщины сидели в сторонке, грязные, в оборванных остатках шкур, едва прикрывающими нагие тела.
- Их бы помыть, - глянула я в их сторону.
- Тут есть ручей, довольно близко, - присоединилась к нашему разговору Ида.
- Вот и отлично, идём купаться, пока солнце ещё греет.
Ида подошла к пленным, и те послушно встали и отправились за нами. Они были сильно напуганы, смотрели исподлобья, боясь поднять глаза. Я подошла к ним ближе:
- Послушайте, сейчас мы помоемся и поедим. А потом решим, как быть с вами. Никто вас не обидит. Я обещаю.
Старалась говорить, как можно ласковей, может они хоть на добрые интонации отреагируют. Женщины немного успокоились. В глазах засветились проблески надежды.
Скоро мы вышли к широкому ручью, вдоволь наплескались. Я первая залезла в студёную воду, хотелось отмыться от жуткого запаха этого места. Пленницы робко последовали за нами.
Чисты и замёрзшие, вернулись к костру, подсели ближе к огню, чтобы обсушиться.
- Детей отмоем завтра, - шепнула я Иде, сегодня для них уже прохладно.
Та молча кивнула.
Когда приготовилась вторая порция мяса и пленницы наелись, впервые за долгое время, завязался разговор. Женщины осмелели.
- Как тебя зовут и откуда вы? – спросила самую старшую.
- Эна, моё имя и все здесь из разных племён, - пожала она плечами, - мы не спрашивали друг друга, было страшно. Всегда.
- Долго вы живёте у людоедов?
- Кто как. Я недавно родила, поэтому мне пока сохранили жизнь.
- Где же твой ребёнок? – точно помнила, что младенцев тут не было.
Глаза женщины наполнились слезами:
- Боо сказал, что мой сын слишком слаб для воина. Принёс его в жертву своим духам, - закрыв руками лицо, она разрыдалась.
Я материлась сквозь зубы, костеря на чём свет стоит чёртова колдуна. Конечно, в нашем времени за такие обряды его самого бы уже давно упекли за решётку или африканское племя вздёрнуло на вилы. А здесь всё дозволено. Сукин сын, старый козёл.
- У детей матери живы? – повернулась к другой женщине, лет тридцати.
Та молча отрицательно покачала головой.
В душе нарастал гнев. Всё понятно: первобытный мир, свои законы, свои правила. Но надоели они мне до зубовного скрежета.
- Кто из вас хочет вернуться в родное племя? Вы не наши пленники, мы проводим вас до дома, если нужно. Кто захочет остаться, пойдёт с нами.
Ная, сидевшая чуть позади, тихо тронула меня за плечо:
- Ана, где они все будут жить?
- Расширим деревню, хижины поставить недолго. Бросим их здесь, и в лучшем случае, их сожрут звери, а в худшем. Ты сама знаешь…
Девушка опустила глаза, задумалась. Я заметила Кира, спешащего к нам, — при виде меня на лице охотника расплылась довольная улыбка:
- Ана, ты уже проснулась? - В руках у мужчины была тушка какого-то животного, - ходил на охоту, - пояснил он, - людей много.
- Садись с нами, - похлопала по земле возле себя, - поешь сам.
Мужчина опустился возле костра, с блаженным видом вытянул натруженные ноги, Ная подала Киру кусок истекающего соком мяса.
- Что ты решила? – с набитым ртом мужчина обернулся ко мне.
- Пока ничего. Думаю, как поступить лучше. Послушайте, - обратилась к пленницам, - подумайте до завтра, кто хочет вернуться. Не спешите с ответом, мы знаем, чем грозит плен у людоедов.
- А нас они пока не тронули, - услышала тихий голосок, обернулась. Это были те пять девушек, которых колдун вывел вместе с нами к костру. Совсем молоденькие, едва ли им исполнилось хотя бы семнадцать.
- А кто вам поверит? – заметил Кир.
Девушки переглянулись и понурились.
Всё, это был мой предел.
- Знаете, мне надоело бояться всего на свете. И особенно ваших мужчин. И вас это тоже касается, - повернулась я уже к своим, - сидим, трясёмся за забором, как трусливые куры. Знаете что? Хватит! У нас есть тигры, у нас есть копья и пращи. Одна Кея стоит трёх мужиков. На обратном пути заглянем в племена, которые живут неподалёку. Предложим всем женщинам убежище и пропитание. Кто захочет, пусть идёт с нами. А мужики сами себя обслуживают, и детей сами себе рожают.
У сидевшей рядом женщины выпал изо рта кусок мяса. Остальные смотрели на меня так, будто я спустилась к ним на крылатом единороге.
- Что молчите? Нравится, когда вами помыкают? Когда бьют, замуж сбагривают за кого хотят? Отбирают ваших детей? – гнев не давал мне сидеть спокойно, соскочив со своего места, вышла вперёд.
- Но. Что мы можем? – раздался чей-то голос.
- Всё! Всё мы можем! И дома строить, и детей рожать, и охотится, и воевать! Посмотрите на нас, живём без мужчин, - по толпе пленниц прошёл удивлённый вздох, - и прекрасно справляемся со всем сами!
- А он? - ткнула пальцем в Кира успокоившаяся Эна.
- А меня они спасли от большого ящера. Убили его, - в глазах охотника плясали озорные искорки, - вдвоём.
Изумлённое молчание воцарилось среди пленниц.
- Тогда я тоже хочу жить с вами. Научите меня всему, - Эна встала рядом со мной. За ней поднимались и остальные.
Я довольно оглянулась: вот она – революция местечкового масштаба. Броневичка не хватает. А залп «Авроры» ещё устроим.
Лишь пять девушек остались сидеть.
- Вас мы вернём, - обратилась к ним, - но с одним условием: если вас станут притеснять или издеваться, придёте к нам.
Те радостно закивали.
Сосчитала всех пленниц, получилось двадцать шесть женщин. Людоеды неплохо поживились в последнее время. Нашу деревню придётся расширять основательно. Интересно, что на это скажет Дая?
В желудке заурчало от голода, за всеми событиями совершенно забыла поесть. Опустилась возле Кира, выбрала себе мяса и с удовольствием впилась в него зубами. Ко мне подсела
