Достоевского. О нем известно, что он входит в гостиную, начав говорить еще в коридоре. Как с Лолой – и тут и там вы сталкиваетесь с неким видом унижения.
Едва я сформулировал для себя эту мысль, как она подтвердилась: передо мной возникла Лола. Как будто упала с потолка. Несколько секунд она смотрела прямо мне в глаза – на удивление прямо в глаза, – а потом тихо сказала:
– Раз все у нас с вами говорят, я тоже решила воспользоваться случаем. Тут вот какое дело: я влюблена в одного мальчика. Его зовут Клеман, он на год старше. Мы встречаемся уже месяц. И у нас все хорошо. Но нас все больше тянет друг к другу. Он хочет физической близости. А я не решаюсь. Не решаюсь, потому что он уже спал с четырьмя или пятью девочками из нашей школы. Это никакая не тайна. А потом все кончалось. В общем, с одной стороны, я боюсь, что он меня тоже бросит. А с другой, что бы там ни было, в первый раз я хочу только с ним. Что вы на это скажете?
Ответить я не успел. В гостиную вошла Валери и почти игриво объявила:
– Я готова! – Посмотрела на нас и спросила: – А о чем это вы тут болтаете?
– У нас свои секреты, – ответила Лола.
– Но ты ведь не хотела, чтобы о тебе писали.
– Я передумала. Ладно, пока.
Лола вышла, даже не взглянув на меня. Перекинула мне свою проблему. Сначала я решил, что она надо мной смеется. Но позже она принесла мне клочок бумаги с номером телефона этого Клемана. И шепотом, чтобы мать не услышала, попросила позвонить ему и выяснить его намерения. Опять я не понял, всерьез она или в шутку. Но в любом случае эта история показалась мне совершенно ненормальной.
Валери стояла посреди гостиной лицом ко мне, явно ожидая комплиментов. Она накрасилась, надела облегающее платье и туфли на высоком каблуке. В ее внешности, словно в видеоролике, отражались ее мысли. Можно было подумать, что она готовится не к деловой беседе, а к любовному свиданию. Она действительно прекрасно выглядела, но я был смущен. Все это казалось мне неуместным. Я общаюсь с ней ради книги, а не ради личного сближения.
Валери порадовалась поведению Лолы и спросила, что написано на бумажке.
– Профессиональная тайна, – кисло пошутил я.
– Если она готова с вами разговаривать, это замечательно. Вам повезло. Мне она ничего не говорит, просто ужас какой-то. Пока дети маленькие, они вам часами рассказывают историю малейшей царапины, а потом скрывают самые тяжелые переживания.
– Согласен.
– И очень глупо с их стороны, потому что о настоящей боли я знаю больше, чем о царапинах, – с неожиданной грустью ответила Валери.
Но эта грусть быстро развеялась благодаря появлению нового персонажа (прямо как в бульварной пьесе). С работы вернулся Патрик. Кажется, он изумился, увидев жену при полном параде, и заявил: «Чего не сделаешь ради литературы». При этом он улыбался, но улыбка иногда способна убить. Его тон меня расстроил, ведь за столом мы общались по-дружески. Когда я оказываюсь наедине с кем-то из персонажей, мне представляется, что в это время я отдаляюсь от других; такие вот эмоциональные качели. Но я его понимал. Его жена шла ужинать с другим мужчиной и не скрывала желания ему понравиться. Я поневоле оказался втянутым в их отношения. Конечно, для романа мне требовались всякие передряги, но я отнюдь не жаждал участвовать в водевиле. После слов Патрика мне захотелось отменить ужин, но тогда я рисковал все потерять, все мои усилия пошли бы прахом.
Я сказал ему что-то дружеское, но он, не ответив, скрылся в своей комнате. Мне не в чем было себя упрекнуть; на его настроение несомненно влиял также и стресс на работе. Чувствовалось, что он доведен до крайности. А Валери, наоборот, удивилась: «Странно, что он так реагирует. Обычно ему на все наплевать. Наверно, если бы меня пригласил на ужин Брэд Питт, Патрику тоже было бы ни холодно ни жарко. Да, наверное…» Мне хотелось сказать ей то, что я узнал: может, муж в последнее время и не способен выражать свои чувства, но он ее любит. Она этого абсолютно не осознавала. Преодолев первое изумление от реакции Патрика, Валери расценила его поведение как неуместное проявление досады. А этого она категорически не принимала, просто не переносила. Какой смысл злиться на свое положение, если ты ничего не делаешь, чтобы его изменить? Я слышал, как она выдохнула: «Что за убожество!» Их отношения, как никогда, грозили взрывом.
47
Мы устроились в симпатичном бистро. Валери объяснила свой выбор: «Я часто прохожу мимо и всегда мечтала зайти, но ждала подходящего случая». Ей сразу захотелось что-нибудь выпить. «Закажем аперитив?» Я не знал, как охладить ее энтузиазм. Конечно, я был рад, что она все принимает так близко к сердцу; ситуация позволяла углубить знакомство с персонажем (я надеялся, в частности, понять причины ее плохих отношений с сестрой). Но в то же время нужно было во что бы то ни стало избежать двусмысленности. Как бы высоко ни ценил я эту женщину, я смотрел на нее, как энтомолог смотрит на рассекаемого им жука. Разумеется, между нами существовало несоответствие. Первые слова Валери это только подтвердили:
– Не каждый день ужинаешь с писателем. От этого все же начинаешь волноваться.
– Не знаю, почему вы так говорите. Писатели обычно мрачные типы.
– Но не вы. У вас блестящие интервью. Я видела все, что есть про вас в интернете. Вас очень любят.
– Не все.
– Вы имеете в виду «Маску и Перо», эту радиопередачу? Я ее слышала. Иногда они и впрямь судят очень уж резко, но любимчиков у них нет. Их передачи, те, что я слышала, – настоящее побоище. Мне кажется, они заходят слишком далеко. Можно же критиковать без такой ненависти. Я их презираю.
– Ох, не говорите так. Вдруг я процитирую в романе ваши слова, а им это не понравится. Знаете, они меня просто терроризируют. Пожалуйста, скажите о них что-нибудь хорошее.
– Вот как?
– Ну пожалуйста!
– Ладно… допустим, они очень смелые… раз свободно высказывают свое мнение… так хорошо?
– Очень хорошо, продолжайте.
– Ведь наша эпоха какая-то вялая. А их решительность вдохновляет. И они часто бывают правы. Я очень ценю их мнение. Нам повезло, что существуют такие проводники в области культуры.
– Чудесно! А не хотите добавить, что они еще и красивые?
– Да, вы мне об этом напомнили… у них изумительные голоса. Просто услада для ушей.
– …
