Едем? У меня есть еще дела. Хочу тебя кое с кем познакомить.
Вечером в скромном небольшом кафе «Сытый папа», что расположилось перед парадным входом на рынок, за длинным деревянным столом, уставленным отменными блюдами, закусками и бутылками из-под шампанского, Наташа в облегающем красном брючном костюме молча сидела в углу, жуя ароматный шашлык из свинины, и размышляла о том, чего она в жизни искала. «Моя цель в жизни — наслаждаться жизнью!» — любила повторять она каждый раз, когда кто-либо из взрослых пытался каким-то образом воздействовать на проявление ее не всегда приличного воспитания. И сейчас, глядя на лысоватого человека небольшого роста с синей корявой татуировкой на руке, которого Боря представил как Сочинского Виктора Малого, небезызвестного криминального авторитета, она впервые задумалась о том, как быстро мысль ее материализовалась в абсолютно безбедную жизнь.
И что же? Однажды прочитанное шуточное объявление точно было про нее: «Меняю содержание на формы, но, если хорошие формы, могу взять и на содержание…» Чем нынче она отличается от безмозглой дорогой куколки? Да ничем, для красивой жизни нужны только деньги, дорогие тряпки с ресторанами, автомобиль, телохранитель, ухажер да массажист с маникюром. Какая тоска! Почему же так быстро произошло насыщение от полученного изобилия и превратилось в зеленую тоску? И находится она сейчас в обществе крутых бандитов, да с одним еще и спит, а в это самое время родная сестра пребывает в реанимации в искусственной коме после операции на мозг и неизвестно когда оклемается, если оклемается.
— Зая, шампанское будешь? — нарушив девичьи размышления, спросил Боря.
— Нет, спасибо! — быстро ответила Наташа и перехватила колючий взгляд Сочинского, отчего непроизвольно передернулось ее плечо.
— Как знаешь, а я выпью! Надежда, мой компас земной, принеси-ка еще шампусика! — крикнул он официантке, по обыкновению та засуетилась в ответ, поскольку любой успешно проведенный день Бориса всегда заканчивался здесь небольшим фуршетом с хорошими чаевыми.
Выпив до дна из высокого фужера, Сокол выложил перед Сочинским прозрачный пакет с заморскими долларами.
— Сколько здесь? — Витя Малой откупорил пачку «Мальборо», закурил и вальяжно отвалился на кресле.
— Семьдесят кусков.
«А ведь Соколик мой работает под крышей Сочинского, — догадалась Наташа, — и покровительство этого бандита позволяет ему спокойно расхаживать по рынку с целлофановым пакетом с кучей денег и не бояться проблем».
И в этом, конечно же, девушка была права, ибо Соколович не контролировал табачный рынок Комаровки, а реализовывал его. А контролировали его криминальные авторитеты, между которыми были давно поделены злачные места столицы.
— Заедем к сестре? — спросила Наташа, как только они сели в машину.
— Давай завтра, Зая, устал я сегодня. Или на такси?
— Как скажешь, дорогой… На такси — так на такси.
— Чего грустная весь вечер сидела? Но то, что молчала, это молоток. Уважаю, когда бабы в дела не лезут. Монгола позову, он тебя отвезет…
Монгол, получивший кличку не по расовой принадлежности, а исключительно из-за узких от близорукого прищура глаз, остался в машине, а Наташа, накинув белый халат, тихонько прошмыгнула через безлюдный сестринский пост и вошла в палату, в которой оставалось все по-прежнему: перебинтованная сестра во сне, трубки в носу и теплая рука на краю кровати. Девушка заботливо поставила в вазу принесенные цветы, налила туда воды, села у постели, дотронулась до ладони больной и стала гладить ее нежно и осторожно, словно боясь разбудить. И начала говорить. Говорить обо всем, что произошло с ней за последние недели, как здорово ей повезло и как здорово она влипла. Конечно, Наташа не думала, что сестра ее услышит, и все же искренне надеялась на это. Быть может, от прикосновения теплой руки, а может, от горьких слез, что порой попадали на кожу больной, через какое-то мгновенье кисть шевельнулась, слегка сжала простынь и девушка приоткрыла глаза.
— Сестрица! Родная! Ты вернулась! Я мигом, сейчас, я — за врачом! — Наташа выскочила из палаты, словно боясь, что пробуждение это краткосрочное и сестра может вновь погрузиться в сон.
Дежурный врач подошел быстро, однако девушка опять уснула, в итоге пробыв в сознании не более пары минут.
— Так бывает! Не волнуйтесь! Все будет повторяться, чаще и продолжительнее.
— Надеюсь, спасибо большое…
Потайная пружина
Октябрь, 1993 год, Минск
В хлипком старом замке входной двери съемной квартиры (и ведь напрасно владельцы нечасто утруждают себя сдавать в аренду имущество с дорогим запорным механизмом) были заметны грубые следы взлома, в узкой прихожей на крючке решетчатой металлической вешалки одиноко висела мужская кожаная куртка, в кармане которой затерялась тяжелая связка ключей с сувенирным брелоком. На полу в проходной комнате хрущевки лежала растоптанная кем-то черно-белая фотография, а в кресле — тело молодого длинноволосого мужчины с огнестрельным ранением: выронив сигарету на потертый ковер, он словно заснул. Рядом на журнальном столе были видны остатки застолья с тремя пузатыми фужерами, вилками и опустошенной бутылкой из-под французского коньяка. Вот, собственно, и вся первоначальная картина, что предстала перед глазами прибывших по вызову на раскрытие особо тяжкого преступления милиционеров.
— Товарищ капитан, судя по столовым приборам, во вчерашнем празднике участвовало не меньше четырех человек. В спальне обнаружен труп девушки. Двое убитых — значит, два гостя, — без лишних эмоций привычно доложил руководителю оперативно-следственной группы эксперт-криминалист Дедук, виртуозно провел кисточкой по нескольким кем-то недальновидно оставленным отпечаткам пальцев и через минуту продолжил: — Пистолет импортного производства с глушителем, из которого произведено не менее трех выстрелов на поражение, не обнаружен, и его использование ни на территории Беларуси, ни на территории сопредельных государств пока не установлено.
Капитан Денисов, боковым зрением заметив на стене засохшие бурые брызги крови, не спеша подошел к полупустой книжной полке, среди нескольких брошюр наткнулся на паспорт Бориса Грудинского, а в нем — на приглашение в ночной клуб «Рандеву» на имя Соколовича и уж потом заглянул в соседнюю комнату. Там на широкой незастеленной кровати лежало тело прелестной полуобнаженной девушки, которой на вид едва исполнилось двадцать. Длинные русые волосы ее аккуратно улеглись на подушке, на виске отчетливо виднелся запекшийся след от пулевого ранения, а на губах застыла умиротворенная улыбка, словно красавица счастливо прожила последние мгновенья такой короткой жизни.
— Убийца кто-то из своих, не похоже на какой-то налет или разбойное нападение. Сидели, ужинали с гостями, выпивали, отдыхали… — Потерев острый нос, капитан вернулся к коллегам.
— А замок взломан почему? — В дверях показался оперуполномоченный Макаров.
— Выясним. Разузнали про убитого Грудинского? Чем жил, где, чем занимался? Кто такой Соколович?
— Соколович на рынке Комаровском держал нелегальную торговлю сигаретами.
— Солидный капитал… На вершине
