ты потерял свою неповторимость! – говорит она, театрально поднимая руки к потолку.
– Почему ты мне об этом не говорила?
– А ты никогда меня об этом не спрашивал.
– И то верно.
Я вдруг понял, что действительно практически ничего о ней не знаю. Слишком привык, что девчонки, с которыми общаюсь, все время трепятся о себе, и даже не заметил, что Кэрри в отличие от них не рассказывает ничего. И почему-то мне стало неприятно от осознания этого факта.
– У тебя в Польше есть родня? – начинаю расспрашивать я.
– Нет, мои бабушка и дедушка эмигрировали сюда, и там никого не осталось.
– А у меня там до сих пор бабушка живет. В Рыбнике. Отец время от времени туда ездит.
– Никогда там не была, но думаю, это очень красивая страна.
– Я тоже давненько там не был, но когда окончу университет, хочу съездить на пару дней. Точно, поехали вместе! Покажу тебе Варшаву, тебе точно понравится!
Она взрывается от смеха.
– Чего? Путешествие двоих Волински это, конечно, будет что-то с чем-то.
– Нет, ну а что такого?
Мое предложение ее лишь рассмешило, похоже, она даже не поняла, что это была вовсе не шутка.
– Погоди, ты что, серьезно? – с неподдельным удивлением спрашивает она.
– Да ладно, успокойся, я пошутил! – пытаюсь хоть как-то выбраться из этой неловкой ситуации.
И правда, что это на меня вдруг нашло, предложить ей такое? Будто мы с ней больше чем просто друзья.
Успокоившись, она вновь принимается за чтение, а я пристально смотрю на нее и все еще не могу понять, как так вышло. Стоит признаться, как-то слишком легко я привязался к ней, почти привык, а тот факт, что она в курсе истории с Амелией, и вовсе подчас стирает все границы. Спасибо за этот пинок под зад, отрезвляет!
Стараюсь сосредоточиться на истории, но вся мотивация и желание пропали напрочь.
– Кажется, на сегодня мне хватит, пойду домой. Тебя проводить?
– Нет, не нужно, спасибо. Посижу тут еще немного.
– Позвоню тебе завтра.
– Неа, пришли эсэмэску.
– Что есть в нем такого, чего нет во мне? Почему он может тебе звонить, а я нет? – выпытываю я, собирая вещи.
– У тебя есть час свободного времени, чтобы я тебе подробно это объяснила? – она пытается задеть меня за живое.
– Однажды ты будешь без ума от меня.
Банальная глупая фраза, но в этот раз в моем исполнении она кажется какой-то странной.
– Всенепременно! – восклицает она. – Поклянусь тебе в вечной любви во время нашего путешествия в Польшу, обещаю.
Задвигаю стул и подхожу ближе к Кэрри. Трогаю ее за пучок на голове, как это делал тот самый Джон немногим ранее, и быстро целую ее в щеку.
– До скорой встречи, Волински, душа моя!
И так стремительно выбегаю из зала, что не слышу уже, что она там мне отвечает вслед.
Вместо того, чтобы думать, как бы мне двигаться вперед, размышляю только о том, что сделать, чтобы Кэрри чувствовала себя как можно спокойнее в моем присутствии. Правда, это совсем не входило в мои первоначальные планы, но и не повредит в будущем. Назову это практической лабораторной работой.
11. Кэрри
В дверь дважды резко постучали. Так неожиданно и громко, что у меня с носа чуть не слетели очки. Никто не приходит сюда без предупреждения, и уж тем более во вторник вечером. Может, где-то пожар или химическая атака…
Откладываю в сторону ноутбук и жду, ведь риск – это мое все. Может вообще дверью ошиблись.
Снова стучат, на этот раз еще громче и настойчивей. Что за фигня, надеюсь, речь действительно идет о жизни и смерти, ведь я тут фильм, между прочим, смотрю!
Подхожу к двери и начинаю жалеть о том, что глазок наглухо затянут жвачкой, годов еще так с девяностых.
– Кто там, – спрашиваю, берясь за замок.
– Это я.
Да ладно?
Определенно голос парня, но учитывая толщину двери в моей комнате, понять, кому именно он принадлежит, совершенно невозможно.
– Нет, ну что это за напыщенный придурок, который считает, что его «это я» способно открыть перед ним все двери?
– Донован Волински, – добавляет, наконец, он.
С открытым ртом смотрю на дверь и пытаюсь представить, что же происходит по ту сторону. Что он здесь забыл? Вообще не собиралась с ним сегодня встречаться.
Снова стучит. Нажимаю на дверную ручку.
– Добрый вечер, – доносится из-за двери веселый голос.
Мое внутреннее «я» давно уже хлопнуло дверью прямо перед его носом.
– Чего желаете?
Он открывает рот, но тут же закрывает, не проронив ни слова.
– Сказал бы я сейчас какую-нибудь пошлость…
– Ценю твою жертву.
– Могу войти?
– Хм… А зачем?
– Ну, в общем, там с неожиданным визитом приехал двоюродный брат Адама, и я решил оставить их одних. Думал, пойду с тобой поздороваюсь.
За его спиной какие-то девушки застыли перед доской с объявлениями, пялясь на него и о чем-то перешептываясь. Класс, через десять минут все общежитие будет знать, что ко мне приперся капитан баскетбольной команды! А через двадцать весь кампус будет обсуждать, что в списке побед Волински появилась еще одна!
– Его двоюродный брат? – недоверчиво переспрашиваю я, решив полностью проигнорировать их существование.
– Рамос Фернандо. Он из Мексики.
– У Адама есть мексиканский кузен?
– Ага, дальняя какая-то родня. Я M&M’s принес, – добавил он, вытаскивая из кармана огромную пачку.
Ну вот. Почему он использует единственную вещь, способную меня полностью обезоружить?
– Что ж, проходи, – вздыхаю я, пропуская его внутрь.
– Ценю твою жертву, – подмигивает он и заходит в комнату. – Ой, эта комната такая…
– Супер-пупер-мега-крошечная по сравнению с твоей?
Он изображает на лице раскаяние и падает на бывшую кровать Бекки. Так странно его здесь видеть.
– У тебя нет новой соседки? – спрашивает он, подкладывая подушку себе под спину.
– Нет, Бекки решила, чтобы ее родители и дальше платили. Она им не сказала, что живет теперь на постоянке у Картера. Зато всегда есть куда пойти, если вдруг они решат расстаться, как было, например, у Лоис.
– Мы с Льюисом называем это «запасной аэродром». Ну, зато тебе тут спокойно, это классно.
– Ага, за исключением тех случаев, когда кто-нибудь ломится к тебе в полдесятого вечера без предупреждения….
Натянуто улыбаюсь ему.
В каком-то смысле мне даже хочется, чтобы он ушел, ведь сейчас в моей жизни нет секса, а синдром НДТ[9] никто не отменял. Стараюсь справиться с ним как могу.
Он продолжает исследовать мою маленькую комнату до тех пор, пока не упирается взглядом в открытую дверь ванной.
– Унитаз так близко, что я мог бы писать, не вставая с кровати. Это как попасть в кольцо с трех шагов, не фиг делать.
– Хотела бы я посмотреть, как ты будешь это делать, – говорю я, закрывая дверь.
– Мне так нравится твоя ночная рубашка.
– Это, скорее, ночная футболка, – поправляю я, пытаясь прикрыть ею колени.
Заодно натягиваю повыше носки.
– Если бы ты отправил мне заранее эсэмэску, я бы успела переодеться, – кисло добавляю я.
– И пропустить такое? – смеется он. – Никогда! Сериальчик смотришь?
– Фильм.
– То есть ты не все время читаешь!
– Это экранизация книги.
– Чего? Ты
