сунулась лысая башка Михалыча.
— Версергевна, милиция на лестнице. Запускать?
— Пусть пока подождут.
Голова скрылась.
Мэри была поражена услышанным. Оказывается, мимолетный спутник длинного Пути, однажды пробудивший в ней искру и по чистой случайности ставший отцом Эдриана, двадцать лет назад был расстрелян? Она никогда не вспоминала этого человека, даже лицо без помощи «кино» не воскресила бы. Что-то овальное, бородатое, с собачьими глазами. В Эдриане от отца, кажется, совсем ничего нет. Разве что аккуратность. Тот был большой педант. А подпись Бокия на смертном приговоре — это уж совсем причудливый узор Кармы.
Мэри не стала оспаривать гипотезу мадам Жильцовой. Знать об истинной цели приезда той ни к чему.
— Так что, верно я всё вычислила? — победительно улыбнулась чекистка. — Ну же, имейте великодушие признать это.
— Гипотеза красивая, — признала Мэри. — Только зачем вы убили бедную девушку? Что в шприце? Судя по мгновенному действию батрахотоксин с каким-нибудь ускорителем?
— Нет, это наша собственная разработка. У нас лучшая в мире лаборатория спецсредств. Розу Былинкину убила не я. Ее злодейски умертвила американская шпионка Мэри Ларр. На явке у разоблаченного врага народа Мирошникова. Он и его жена кстати уже дали признательные показания. — Красивое лицо Жильцовой еще больше похорошело от лукавой улыбки. — Органы взяли убийцу прямо на месте преступления. Газетам это очень понравится: коварный шприц с ядом, пронзивший нежное горло комсомолки. Гораздо лучше скучного пистолета или кинжала. Сейчас милиция составит протокол, оформит задержание, а потом сразу передаст арестованную нам. И мы продолжим беседу. Эй, Михалыч, запускай белых фуражек!
Кувшинка плывет по течению
Видимо план «D» у Эдриана был разработан недетально. Во всяком случае, спустившись утром в фойе, Ларр пребывал в нерешительности. Закурил сигарилью, побродил между пальмами в кадках.
Портье спросил:
— Не угодно ли джентльмену куда-нибудь отправиться? Наш лимузин в вашем распоряжении. Он ждал вас вчера, но вы уехали на каком-то другом.
Эдриан с подозрением посмотрел на автомобиль, точно такой же, как вчерашний, на шофера в гостиничной фуражке и вежливо отказался.
Снаружи время от времени доносилось потренькивание велосипедного звонка. Это проявляла нетерпение Масянь.
— Ах, разве вы не видите, как мне трудно! — послышался за спиной у Ларра сердитый женский голос, премило пророкотавший на слове struggling.
Стильная дама в шляпке-клош тщетно щелкала зажигалкой, пытаясь раскурить длинную сигарету. Синие глаза из-под густых ресниц смотрели на Эдриана укоризненно, палец с длинным алым ногтем показывал на сигарилью.
«Р» — это звук-лакмус, подумал Ларр. По нему так легко определить национальность.
— Прошу извинить, сударыня, — сказал он по-русски, подавая огонь.
— Вы русский? — поразилась незнакомка.
— Почему это вас так сильно удивило? В Маньчжурии много русских.
— Просто… По виду типичный американец, — несколько смешалась дама.
— Обычно говорят, что я типичный британец. Эдриан Ларр, к вашим услугам. Если угодно, Адриан Адрианович.
Знакомство произошло как бы само собой. Пять минут спустя Адриан Адрианович (так решил назваться Эдриан, не знавший своего отчества) уже веселил Елену Константиновну (так звали синеглазую даму) легкомысленной болтовней. Еще через десять минут они отправились в бар пить коктейли. Всякий, кто поглядел бы со стороны, не усомнился бы, что это давние друзья, а может быть и не только друзья. «Мулен-Руж» был забыт, бедняжке Джули предстояло танцевать с кем-нибудь другим. Очень уж хороша была Елена Константиновна с ее ностальгичной русской речью, бездонными глазами и интригующими впадинками под скулами.
Эдриан быстро и легко знакомился с женщинами, что и неудивительно. Дело было не в конфетной внешности (хотя даже очень умные женщины испытывают слабость к красавцам), а в том, как безошибочно Ларр чувствовал собеседниц. Например, когда он приехал в Японию, вдруг оказалось, что светлые волосы там считаются уродством, а большой по японским меркам нос делает иностранца похожим на водяного черта каппу. В первый же вечер Эдриан услышал, как одна девушка говорит про него подруге: «Вылитый круглоглазый каппа». (Во время плавания Ларр активно учил язык и, обладая феноменальными способностями, уже неплохо понимал по-японски).
Язык и пришел ему на помощь. Прошло всего несколько месяцев, и японки уже не обращали внимания на желтые волосы, на глаза-монеты и на клюв.
Секрет был прост. Во-первых, Эдриан труднообъяснимым, но безошибочным инстинктом чувствовал, имеются ли у него с данным объектом шансы. Некий встроенный светофор зажигал зеленый свет: можно ехать. Во-вторых, если уж поехал, не отвлекайся от дороги. К каждой девушке Эдриан испытывал искренний интерес, ведь женщины бесконечно многообразны, и та, с которой он вступал в диалог, этот лестный интерес чувствовала. Ну а в-третьих, Эдди хотел только одного: сделать вот эту очень интересную, абсолютно уникальную девушку счастливой — пусть ненадолго. Принести ей радость.
Телесные удовольствия безусловно важны, это трансмутация высоких и магических энергий. Эдриан был сын молнии, он мог зарядить током любую скромницу — как в стихотворении Пушкина: «И оживляешься потом все боле, боле — и делишь наконец мой пламень поневоле». Однако начинать знакомство следует не с интереса к женскому телу, а с интереса к женской личности. Даже душа видавшей виды профессионалки отпирается этой отмычкой. Верней, только ею и отпирается.
А еще Ларр всегда был честен. Не сулил любви до гроба и не позволял девушкам влюбляться всерьез. «Любовь состоит из удовольствий и страданий. Со мной только первое. Я не птица, свивающая гнездо. Я бабочка», — предупреждал он, если чувствовал, что отношения могут перейти опасную черту, чреватую сердечной травмой. Некоторых это отпугивало. Но редко. Цветы любят бабочек.
— Милая Елена Константиновна, вы мне несказанно нравитесь. Я никогда еще не встречал такой интересной женщины, — сказал Эдриан новой знакомой, когда пришел момент переходить от разминающей веселой болтовни к доверительности. Сказал очень серьезно. И чистую правду: именно такой женщины он действительно никогда не встречал. Похожих — да, неоднократно, но ведь всё дело в нюансах.
— Какая вы на самом деле? Что таит этот ускользающий взгляд из-под ресниц, эта очаровательная, но, если приглядеться, печальная и тревожная улыбка?
— Я таю в себе бездны, — кокетливо ответила Елена Константиновна. — Дышу духами и туманами.
Неумные женщины, изображающие фамм-фаталь, так трогательны, подумал Эдриан и ощутил прилив нежности.
— Попудрю носик, — объявила красавица, поднимаясь. — Закажите мне бокал «клико».
Вернулась повеселевшая, печаль и тревожность исчезли, глаза оживленно блестели.
— Продолжайте говорить комплименты, — велела она, пригубливая вино. — Но не пытайтесь раскрыть мою тайну. Пусть я останусь для вас загадкой.
Он удивился.
— Помилуйте, какие загадки? Вы ловите здесь клиентов и только что в туалетной комнате заправились кокаином. Ни первое, ни второе не вызывает у меня ни малейшего осуждения.
Почтительно взял
