изображая печальную задумчивость, медленно отрывала бумажные лопухи с башки Замполита.
– Но воооот на поле пришёл олень – Мясоедиха округлила глаза, на сцену выбежал на четвереньках Васёк и повалил Замполита, изображая поедание ромашки – и съел ромашку, а пчела тем временем улетела. Мораль нашей сказки такова, что не нужно гадать, а нужно действовать, или иначе вас съест лесной олень.
Все четверо участников мизансцены вышли к зрителям, встали в ряд и взявшись за руки, поклонились, выпросив жидкие аплодисменты.
– Что это было? – ошарашенно спросил Виталя у Макса, сидевшего рядом.
– М – да, вероятно бальзам Петровича, Анжеловна с Замполитом всё же сразу за вечер приговорили, когда сценарий писали. Он, видать, и вправду – высвобождает скрытое; у кого дельное и креатив, а у кого – феерический идиотизм.
Анжеловна, скинув свой полосатый ватман с плеч, уже спешила вручить подарки директору профилактория. Разумовский, оценив содержимое коробки беглым взглядом, и упомянув недавнее выступление Ираиды Анжеловны и Моисея Карловича, пригласил их отдохнуть в его учреждении, и как можно скорее, пока процесс их «чрезмерной вовлечённости» в работу, не принял необратимую форму.
Тем временем, постояльцы клиники-профилактория вытащили на танц-пол две длинные скамейки, охапку вёсел, и большую пустую пластиковую бочку. Поставив скамьи параллельно одна к другой, и установив между ними, кверху дном пустую бочку, постояльцы расселись по скамьям, взяв в руки вёсла.
Какой-то здоровый мужик, завёрнутый в белую простынь на манер древнего грека и с пластмассовым лавровым венком на голове, произнёс басовитым и поставленным дикторским голосом в микрофон.
– Историю о плавании далёком, поведаем мы миру господа,
Как шли гребцы по морю одиноко,
Но шли, куда-то видно не туда…
Другой мужик, сидящий у бочки с двумя деревянными толкушками, начал стучать ими по дну бочки, словно в барабан. Постояльцы, сидящие на скамьях, стали изображать греблю, беспорядочно махая вёслами.
– Опасный путь в неведомые страны,
Без карт, но лишь по звёздам, их манил.
И вроде неплоха была команда,
Но капитан их, почудить любил – продолжал мужик в простыне.
– Учившись мореходству у японцев,
Он прочитал старинный манускрипт,
И по нему, туда, где всходит солнце,
Отправился, покинув свой дистрикт – вдохновенно жестикулируя, продолжал чтец, в такт барабанящему по бочке мужику.
– Приказы отдавая барабану,
Их капитан, метался, как челнок – на фоне рассказа между скамеек перемещался какой-то мужик в подпоясанном верёвкой полосатом байковом одеяле с дырой по середине, из которой торчала его кучерявая белобрысая голова. Мужик этот, зачем то, то поочередно тряс «гребцов» за плечи, пытался отобрать у них вёсла, то приставал к барабанщику и бил ладонями в барабан, нарушая заданный гребцами ритм.
Идеи фонтанировали рьяно,
Стабильный ритм кэп задать не мог.
Запутались ряды гребцов в смятеньи,
Галера то клевала, то рвала,
И ежели смотреть по вечным звёздам,
Галера та, по кругу вечно шла.
И постепенно – кто умом свихнулся.
Кто за борт спрыгнул. Кто-то захворал.
Запасы на галере шли к исходу,
Оставшийся в живых народ, роптал.
И вот, однажды ночью – в полном штиле,
Команда вся, собравшись на корме,
Без криков, шума и ненужной пыли,
Решение приняла в кромешной тьме.
Решили капитана скинуть за борт
И барабан на шею привязать.
Чтобы его штормящий бурный разум,
Не мог команде души боле рвать.
Как порешили, так и сотворили.
И скинув капитана к Нептуну,
На вёсла дружно разом надавили,
А капитан пошёл один ко дну
– после этих слов чтеца, часть команды встала и схватив мечущегося меж скамеек мужика в тоге, раскачав, запулила им в сторону зрителей. Мужик в тоге описав короткую дугу, с грохотом шмякнулся об пол и уполз, волочась животом по полу и гребя руками, словно лягушка, видимо изображая плавание брассом.
Но счастье моряков не за горами,
Идёт галера ровно – не юлит,
И голова у штурмана давно уж,
Без суеты ненужной не болит.
Минула ночь, и показался полдень,
За полднем вскоре вечер прискакал.
Впёрёд смотрящий, что в «гнезде вороньем».
– «Я вижу землю!» – громко прокричал.
Уж берег виден, он шумит прибоем,
И чайки над галерою кричат
Тот берег, после длительных скитаний
Им показался, словно райский сад.
То остров был – просторный, плодородный,
Не тронутый присутствием чужим.
Пленил своим уютом мореходов,
Позднее – новой родиной стал им.
Мужик в простыне сделав взмах рукой вверх, как бы восторженно подытожил свой рассказ и театрально поклонится зрителям. Массовка в виде гребцов, молча встали и понуро потащили скамейки к стенам зала, расставляя их одна к другой по периметру.
Главврач, блестя глазами, словно он только что превзошёл Вильяма Шекспира в постановке Станиславского, оживлённо повернулся к гостям, ожидая реакции зрителей, как заправский режиссёр.
– А! Каково?! – спросил он, выбрасывая вверх на полусогнутой в локте руке, кисть, сомкнутую в кулак.
– Как вам, а? – повторил он, повторно обращаясь к ошарашенным его реакцией, гостям клиники.
– По какому такому праву, они выкинули капитана? – как-то для всех неожиданно возмущённо и визгливо возмутился Замполит – Зачем они его выкинули, ведь он один хоть что-то делал на этой галере. Бегал, суетился, отдавал распоряжения, в то время, как остальные молча гребли, боясь оторвать задницу от скамейки. Лодыри, бездельники лоботрясы – не унимался Моисей Карлович – их же всех нужно судить, как преступников. Выкинули человека за борт и поплыли, как ни в чём не бывало.
Замполита лихорадило от возмущения, словно в каком-то припадке. Не в силах сдержать своих эмоций, он выскочил на «танцпол» крича, что постановка пропагандирует анархию и разрушает устои офисной культуры.
Пётр Ильич молча закрыл раскрытой ладонью лицо и склонил голову, замполит что-то кричал о своём больном вопросе, коллеги с офиса в изумлении наблюдали за его нестандартным поведением.
Главврач понял, что нужно было срочно купировать приступ Замполита и, обернувшись, махнул кому-то, находившемуся позади зрителей. Практически сразу же, словно из стены, материализовались два коренастых мужика в медицинских костюмах, и мягко подхватив под локотки дергающегося и сучащего по полу ногами, словно велосипедист, Замполита, выволокли его из зала.
– Куда его? В процедурную? Обколоть препаратами? – спросил Петра Ильича Макс.
– Да нет – главврач улыбнулся – сейчас его наши девушки-медсёстры успокоят, в кресло удобное усадят, чаем напоят нашим фирменным, его и отпустит. Полчасика придётся подождать, а потом забирайте. Больше у него сегодня истерик не будет.
– Вот, что я вам посоветую, ребята – тихо сказал Пётр Ильич находившимся рядом Максу и Витале – никогда не перенапрягайтесь ради чужого бизнеса, иначе, рано или поздно, он пережуёт вас и выплюнет, вместе со всеми
