только слово «заждалась» и две грустные желтые рожицы, на которое не стал ничего отвечать, потому что был уже на подходе.
Место встречи Рината с Наташей можно было отнести к кафе лишь с большой натяжкой. Располагаясь в трехэтажном наполовину офисном, наполовину торговом здании, оно было размером с обычную комнату, разделенную надвое пластиковой перегородкой. С одной стороны перегородки была кухня, с другой — четыре дешевых стола со стульями, тут же раковина для мытья рук, вся серая от въевшейся грязи, да старый телевизор, подвешенный в углу под самым потолком, так что на его маленьком выпуклом засаленном экране невозможно было ничего разобрать.
Тщетно пытаясь как можно меньше греметь огромным полным бутылок пива пакетом, Ринат приставил его к столику, за которым сидела Наташа, и, сняв дубленку и шапку, прошел к перегородке. Несмотря на внешнюю убогость заведения, здесь готовили отменные позы, чем и славились. Это было идеальное место для тех, кто хотел просто, без изысков, но сытно и вкусно поесть, при этом больше ни за что не переплачивая, и Ринат частенько заглядывал сюда. Попросив две порции поз, он вернулся за столик.
— Сейчас перекусим и в сауну, а потом в гостиницу, — сказал он, доставая из пакета пиво и разливая его в стаканчики. — Номер уже забронирован, так что до завтрашнего утра я полностью в твоем распоряжении.
— А что ты жене сказал? — спросила Наташа, с живым интересом заглянув в лицо Ринату, будто пытаясь сейчас что-то подметить, уловить в нем.
— Сказал, что случилась авария на работе и нужно срочно ехать в командировку, — весело ответил тот.
— Значит, ты сейчас в командировке?
— Да.
Наташа просияла в лице и не менее — в душе. Ее любовник шел на уловки с супругой для того, чтобы быть с ней, и это льстило ее самолюбию.
— Она ничего не заподозрит?
— Не-е-ет. Для моей работы это вполне нормально. Мне и в самом деле могут сейчас позвонить и сказать: «Будь готов через полчаса ехать».
— И что, поедешь?
— А куда деваться? Поеду.
— Тебе не стыдно изменять жене?
— Нет, — ничуть не смутившись вопросу, спокойно ответил Ринат. — Все мужчины изменяют. Если же не изменяют, то хотят изменить. Это в нашей природе.
— В природе мужчин — изменять?
— Вступать в связь с разными женщинами. С как можно большим числом женщин, чтобы распространить свое семя, свои гены. А если ты при этом женат, то получается, что изменяешь…
— Две порции поз. Возьмите, — послышался сухой женский голос из-за перегородки.
Позы, как всегда, оказались умело приготовлены. Пышные, вздувшиеся от пара, они всем своим видом обещали приятную трапезу и море вкусовых ощущений.
— Ты что?! Так не едят! — в изумлении воскликнул Ринат, заметив, как Наташа, искромсав на куски одну позу, занесла уже вилку над второй. — Ты ни разу поз не ела?
— Почему? Ела, — неуверенно выговорила Наташа, не понимая, что сделала не так. От столь бурной реакции на свои действия она впала в некоторую растерянность, так что забыла даже опустить руку, продолжая держать вилку в воздухе.
— Позы нужно уметь есть, — продолжил Ринат оживленно и весело. — Вилка здесь вообще лишняя. Посмотри, у тебя весь бульон по тарелке растекся, а это самое вкусное. Надо взять позу, надкусить чуть-чуть с одного края и, аккуратно переворачивая, выпить бульон, — принялся объяснять он, одновременно показывая, как это следует делать. — Только осторожно, не обожгись. Бульон может быть горячий…
— Ты очень любишь позы? — спросила Наташа, пытаясь неуверенными движениями сымитировать действия, которые производил Ринат.
— Люблю. Вообще настоящие бурятские позы должны быть из рубленой телятины. А эти, — Ринат внимательно посмотрел внутрь той, которую доедал сейчас, — просто фарш. Вдобавок, наверное, еще и свиной. Но все равно здесь готовят вкуснее, чем во многих других местах. Иногда такое закажешь, что есть невозможно, — он взял вторую позу и, надкусив ее, со смачным звуком потянул бульон.
— У тебя часто на работе аварии происходят? — спросила Наташа.
— Часто.
— В чем заключается твоя работа?
— Много в чем. У нас полно самых разных объектов.
— А в этот раз твоя «авария» где произошла?
— «Авария», — усмехнулся Ринат. — По идее, сейчас я еду на завод по производству бетонных шпал.
— Я видела, что теперь много где бетонные шпалы кладут. Их, в отличие от деревянных, вообще, наверное, менять не надо. Раз положил — и на всю жизнь.
— Как это не надо? Каждые двадцать лет, согласно нормативному сроку службы.
— Каждые двадцать лет? — удивилась Наташа. — А что с ними может случиться? Они же бетонные. Вечные.
— Ну, если ты просто шпалу на землю бросишь, с ней действительно ничего не будет. Но те, на которых рельсы лежат и по которым поезда ездят, — они же испытывают постоянные нагрузки. В материале создается напряжение… — как всегда, с азартом и удовольствием пустился в рассказы о своей работе Ринат.
Глава IV
Закурив сигарету, Ринат поправил простыню, в которую был закутан ниже пояса, и опустился в кресло. Упершись в спинку головой и плечами, он почти лег в него, выставив вперед ноги, положив обе руки на подлокотники и прикрыв веки, тоже отяжелевшие от неги, охватившей весь его распаренный расслабленный организм.
Ринат любил бывать в сауне. Естественно, с женщинами: с любовницами, с проститутками, с женой. Только с женой это получалось все реже, лишь когда удавалось пристроить детей бабушкам или договориться с Викиной сестрой, чтобы та посидела с ними.
Поднеся сигарету ко рту, Ринат сделал глубокую затяжку и одно за другим выпустил в воздух четыре тонких густых кольца табачного дыма, наблюдая, как они, слегка колеблясь из стороны в сторону, отдалялись и постепенно растворялись в воздухе. Тут понял он, что кое-чего не хватает, и, подавшись телом несколько в сторону, стал шарить рукой возле кресла, а найдя, что искал, поднял запотевшую бутылку пива, несколько раз со вкусом глотнул холодного напитка и, вернув ее на место, совсем закрыл глаза, желая в полной мере насладиться моментом.
Немного погодя из душевой перестал доноситься звук льющейся воды, затем послышалось шлепанье тапочек о кафель, и в комнату отдыха зашла Наташа. Всем своим видом она излучала здоровье: ее щеки, шея, пышные широкие руки и плечи, плотно затянутая простыней на уровне подмышек грудь — все было сплошь разрумянено разыгравшейся от жара кровью. Симпатичное распаренное лицо Наташи, покрытое капельками воды, в отсутствие какого-либо макияжа выглядело сейчас особенно молодо и свежо. Мокрые волосы, спускаясь с одной стороны на грудь, с другой оголяли аккуратную раковину уха и нежную тыльную часть шеи. Надетая на ней простыня полностью
