в первый день нашего попадания. Какие-то мелкие племенные различия, безусловно, должны были существовать, но мы-то ведь в них ни ухом, ни рылом. И кстати, как бы нам не пострадать от этого. Кем, а главное – чьими были те трое, нам ведь никто не доложил. Хорошо, если тоже залетные «гастролеры» или урки вне закона вроде беглых рабов, но кто даст гарантию? Что, если эти уроды окажутся вполне добропорядочными местными молодчиками, никому из местных ничего худого не сделавшими, а развлекавшимися лишь с бесправными и беззащитными чужаками? Это в родовом социуме предосудительным не считается, даже наоборот – молодец, не прозевал дарованной судьбой удачи. И плохи наши дела, если правда выплывет наружу, тут дело пахнет кровной местью, как на Кавказе, и Васкес, выслушав мои соображения, полностью с ними согласился. Обкашляв этот расклад всей компанией, мы решили своими первыми трофеями особо не светиться – от греха подальше, как говорится. Благо для постоянного ношения нам вполне хватает и сегодняшней «честной» добычи.
Нашу легенду почтенный Акобал «схавал» вполне доброжелательно и на «вшивость» проверять не стал. И пожалуй, даже не особенно-то и заинтересовался подробностями. Видимо, не только балтийский янтарь, но и британское олово в сферу его коммерческих интересов не входили. Я сперва машинально это дело отметил, но осознав, мысленно спохватился – как так? А какого ж тогда хрена, спрашивается, этот финикиец делает в Атлантике севернее Гибралтара? Плавание на гребных судах с многочисленным экипажем, который надо кормить и поить – дело накладное, и перевозимый товар своей ценностью должен эти расходы, а главное – связанный с путешествием риск, как минимум оправдывать. То бишь чем ценнее товар, тем лучше, дешевку же возить – какой смысл?
И если с южным направлением понятно, там Африка, а это золото, слоновая кость и ценные тропические породы дерева, то что на севере ценнее янтаря и олова? Меха куньих вроде соболей, куниц и горностаев, составлявшие ценнейшую часть экспорта средневековых Новгорода, а затем и Московии, в теплом античном Средиземноморье как-то не особо-то и популярны – нет еще пока этой характерной для Византии христианской привычки кутаться в одежку наглухо вне зависимости от климата, а значит, и спрос на них не столь уж велик, чтобы взвинтить цену на этот вполне возобновимый при умеренном промысле ресурс до небес. А вот олово и янтарь – совсем другое дело, и не просто ж так мы именно на них легенду нашей миссии завязываем – правдоподобнее для античного мира просто некуда. И Юлька вон тоже въехала, да на меня озадаченно глядит. Киваю ей едва заметно – типа тоже все понял и тоже с этого прихреневаю. По большому счету только знаменитый балтийский янтарь да богатые оловом и оттого не менее знаменитые британские касситериты и могут интересовать финикийцев на Севере, который для них в Атлантике – все, что к северу от Гадеса. Чем же тогда, спрашивается, этот явно крутой купчина таким сверхценным торгует, если янтарь и касситериты ему неинтересны?
Не то чтобы без балтийского янтаря Средиземноморью совсем уж не кушалось и не спалось – уж точно не предмет первой необходимости. Но жажда сильных мира сего обладать предметами роскоши никуда не девается, а этот прозрачный желтоватый камень и весьма редок вне Прибалтики, и реально красив, да еще и легко ассоциируется с солнцем. Есть солнечный металл – золото, и есть солнечный камень – янтарь, и оба ценны уже хотя бы в силу этого. А олово – это бронза, без которой античному миру не обойтись и в эпоху железа. Это доспехи как аристократов, так и тяжелой линейной пехоты, а кое-где, судя по новому мечу Васькина и Юлькиному кинжалу, это по-прежнему и оружие нападения. Это и наконечники таранов военных гребных кораблей, то бишь флот всех античных морских гегемонов. Это еще и элементы конструкций, за которыми затруднен сберегающий их от ржавления уход – бронза не так боится коррозии, как железо. Это и всевозможная нужная в хозяйстве мелочевка вроде швейных иголок, булавок, спиц, заколок и даже рыболовных крючков, которую сложно или вообще невозможно выковать из железной крицы. Это и относительно дешевая массовая бижутерия для широких народных масс, которым не по карману золотая и серебряная. Это и довольно дорогая, зато очень легкая и удобная по сравнению с керамической посуда. И наконец, это мелкая разменная монета, без которой не обойтись античной торговле. Но если меди в античном Средиземноморье более-менее хватает, то с оловом беда – все собственные месторождения выработаны еще в эпоху бронзы, так что античный мир эпохи железа крепко подсел на касситериты Британии. А оттого и стоит олово в Средиземноморье дороже и железа, и меди, тоже не таких уж и дешевых, кстати, уступая в цене лишь золоту и серебру, а этого гурмана не интересует ни оно, ни «солнечный камень». Подозрительно это как-то выглядит…
Сам же он о своем бизнесе тоже не распространялся, сказав лишь, что является приказчиком и доверенным лицом досточтимого Волния, богатого и уважаемого в Гадире торговца, владельца не только «Коня Мелькарта», но и нескольких других судов, а также всяких прочих достойных и прибыльных дел. Что заинтересовало финикийца всерьез, так это наши арбалеты. Купчина, как выяснилось, знал о греческом гастрафете, и для него не были секретом ни его сложность, ни его дороговизна. Наши же агрегаты поразили его простотой конструкции и тем, что сделаны «на коленке», чего мы и не отрицали. Глупо отрицать очевидное, и мы, предвидя интерес аборигенов к нашему не известному никому здесь оружию, заранее условились, что вообще-то у нас были нормальные, изготовленные профессиональными оружейниками, но мы лишились их при кораблекрушении и вместо них уже здесь, на берегу, вооружились самодельными. Тем более что уж данный-то факт – абсолютная правда, а чем больше в нашей легенде будет правды – тем правдоподобнее будет она вся. Так оно и вышло. Трудно сказать, поверил ли Акобал всему услышанному, но оружейным обстоятельствам при таком «вещдоке» поверил безоговорочно, и это здорово повысило нашу ценность в его глазах.
Поинтересовавшись нашими ближайшими планами и поняв, что посещение ближайшего центра местной цивилизации в них входит, финикиец тут же пригласил нас отправиться в Гадир на его судне. До города недалеко, можно и пешком дойти, но разве не лучше преодолеть этот путь на добром морском корабле? Самому же Акобалу, учитывая вконец обнаглевших лузитанских пиратов, четыре арбалетчика вовсе не кажутся лишним грузом. Да и вообще – тут моряк многозначительно усмехнулся, – здесь люди с нашими
