— остановилась возле их укрытия.
— Выходите, садовник уже ушел, — сказала.
Микола, придерживая одной рукой пазуху с яблоками, встал и пробормотал:
— Он не садовник, а сторож.
Вслед за Миколой выпрыгнул из канавки Кудлай и, недоверчиво косясь на незнакомку, прижался к ногам хозяина.
— Ну и пес! — удивилась девушка. — Такого я еще не видела. Прямо овца! Остригите, жарко ведь ему в таком тулупе!
— Не жарко! — отрезал Микола.
Сашко вставал медленно — сначала оперся на одно колено, потом на другое и только после этого выпрямился во весь рост. Не спеша вытер рукавом пот, прищурил глаз и уставился на девушку, склонив голову набок, как это делают совсем малые дети. Рубаха на животе у него топорщилась от яблок, сам кругленький, маленький, точнехонько только что вылупившийся птенчик. Рядом с ним Микола выглядел особенно высоким, худым, длинноногим и длинноруким.
— Ох какие же вы смешные! — весело рассмеялась девушка. — Как Дон-Кихот и Санчо Панса… Читали про них?
Микола сразу нахмурился.
— Не читали и читать не хотим, — ответил грубо.
— Да ты не сердись, — ласково поясняла ему девушка. — Есть такая книга испанского писателя Сервантеса. А в ней описываются герои: один худой-худющий, длинный как жердь, а другой низенький и толстый.
— «Же-е-рдь… ни-и-зе-е-нький»… — передразнил Микола. Привязалась зачем-то, шла бы себе дальше своей дорогой. Дон-Кихота и Санчо Панса каких-то придумала и лепит к ним.
Девушка ничуть не обиделась на Миколину грубость.
— Смешно вы прячетесь, — улыбнулась. — Как страус: сунет голову под крыло и думает, что его не видно… Стою, разговариваю со сторожем, вижу — из канавки хвост собачий торчит. Как только сторож не заметил?!
«Чертов Кудлай подвел-таки! Погоди, дурень, больше никогда не возьму с собой. Привяжу дома, сиди, скули, хоть тресни!» — мысленно грозил Микола своему верному псу, словно бы тот мог знать, что не следует высовывать хвост из канавки.
— Пойдем, Сашко! — скомандовал Микола.
Сашко шагнул раз, другой и остановился. Так больно закололо в пятку, что даже в затылке отдалось.
— Колючку, наверное, загнал, — скривился он, присел на бугорок, послюнявил пятку, поскреб ногтем. — Если бы иголка…
— Возьми мою брошку.
Сашко долго водил по пятке заколкой брошки, но колючку так и не нашел. Ему было неудобно: мешали яблоки.
— Давай я выну.
Но только девушка прикоснулась к пятке, Сашко вскрикнул и отдернул ногу.
— Ты не смотри, тогда и больно не будет.
Он отвернулся, и девушка выковырнула длинную желтую колючку.
— От акации, — определил Сашко. — Спасибо!
— Почему вы босиком бегаете? Ноги пораните.
— Так легче, никто не догонит. — Засунул руку за пазуху, достал большое краснобокое яблоко, подумал немного, вынул еще одно, поменьше. — На! — протянул девушке.
Та, поколебавшись, взяла.
— Душистые, — похвалила.
— Ешь, — сказал Сашко.
Вытерла меньшее яблоко платочком, надкусила.
— Ох и кислое, — сморщилась. Откусила от другого. — И это такое же… Зачем вы их рвете? Это ведь зимние, зеленые еще!
— Хоть таких попробуем, спелых нам не достанется! — ответил Микола.
Хлопцы вытащили и себе по яблоку и, неторопливо шагая вместе с девушкой по дороге к селу, так принялись их уплетать, точно никогда в жизни ничего вкуснее не едали. Ни разу не поморщились, только причмокивали от удовольствия.
— У вас дома нет садов? — спросила незнакомка.
— Почему это нет? Есть!
— Зачем же вы тогда в колхозном воруете?
— А чтоб этому насолить!
— Кому «этому»?
— Да кому — Шморгуну! Весной, когда гусениц надо было собирать, звали в сад. Всей школой ходили, помогали. А теперь и близко никого не подпускает. Садовник, дедушка Артем, зовет, а этот — гонит. Еще и дробовиком угрожает.
— Он только Олега и пускает! — пропищал Сашко.
— Какого Олега?
— Да сынка своего младшего… А тот хвастает, что все сорта перепробовал в саду. Вчера принес и этих вот яблок, нового сорта, который дедусь Артем вывел. Отрезал ножичком нам по малюсенькому кусочку.
— И старший его, Сергей, с которым ты ехала, тоже пасется на колхозных яблочках да грушах… — возмущался Микола. — Как начал Шморгун сторожевать, выкорчевал дома весь сад и засадил помидорами да огурцами для базара. Везет Сергей сдавать колхозные фрукты, и мать с корзинами берет с собой на станцию, чтобы спекулировала.
— Нет, что ни говорите, а вы поступаете неправильно, — осуждающе сказала девушка. — Это ведь сад колхозный. Поймает — шутки плохи!
Сашко даже яблоко перестал жевать. Микола же взглянул на девушку свысока:
— За нас не бойся, как бы тебя не поймал!
— Меня ему ловить не придется, я не ворую!
«Ну и смола! Прицепилась, не отвяжется! — сердился Микола. — Сама от горшка три вершка, только и всего, что чемодан взяла да брюки натянула, чтобы повзрослее казаться, а разговаривает с нами, как с первоклассниками: «Поступаете неправильно… шутки плохи!..»
Догрыз яблоко, достал из кармана сигареты «Прима». Решил закурить, чтоб не думала, будто они с Сашком какие-нибудь малыши.
— Ты куришь? — удивилась девушка, когда он взял в зубы сигарету.
— А чего бы мне не курить?
— Разве родители и учителя не запрещают?
— Ну и что? Пусть запрещают, а мы втихаря все равно курим.
— У нас была такая классная руководительница, — вмешался в разговор Сашко, — что и чихать на уроке запрещала. Как будто мы нарочно! Вот когда так придираются, хочется делать наоборот. Я-то еще терплю, и все терпят, а Микола возьмет да и натрет ей стол чесноком или кота в класс принесет…
— Остроумно, очень остроумно… — не то осуждая, не то одобряя, сказала девушка.
— Я еще и не такое выдумывал, — горделиво произнес Микола.
— И учительница не догадывается, чьи это проделки?
— Может, и догадывается, но ведь не докажет, чья это работа, у нас класс дружный, не выдадут! Хотя Ольга Шинкаренко может и выдать. Думаешь, классная руководительница не боится нас? Пусть только попробует пожаловаться директору или маме, я ей такую штуковину подстрою, что ого-го… Помнишь, Сашко, как я вывернул Олегов кожух и положил под дверью?
Сашко вспомнил, расхохотался.
— Ну а куришь зачем? Это же для здоровья вредно!
— То соплякам вредно, а нам можно.
— Кому это «нам»?
— Да шестиклассникам.
— Вы шестой кончили?
— Нет, перешли… Сашко, бери, — протянул Микола пачку с сигаретами.
— Я потом, еще яблок не наелся. — Сашко снова полез за пазуху, откуда ему прямо в нос било ароматным яблочным духом.
Микола чиркнул спичкой. Было совсем тихо, но он все же заслонил огонек ладонями, как это делают курильщики при ветреной погоде.
Прикурил и сгоряча так затянулся, что даже слезы выступили на глазах. Отвернулся, чтобы девушка не заметила, — будто бы загляделся на Кудлая, погнавшегося за воробьями.
Она же заметила и засмеялась:
— Да ты и курить еще не
