class="p1">– Уснешь с ней и устроишь пожар, – сказал он.
Помню, я хотел сказать «не усну», но уснул, не успев ничего сказать.
8
На следующее утро у меня было жуткое похмелье, да еще пришлось рано вставать и идти на работу. Марк разбудил меня. Он был человек-будильник и всегда отлично высыпался за пять часов. А вот я, если не просплю часов девять, – просто труп. Именно так я себя чувствовал тем субботним утром, я бы с радостью умер. Мне было настолько плохо, что на кассе я сунул в пакет буханку хлеба, а поверх нее – три банки супа, а хлеб всегда надо класть сверху. В супермаркете это главная заповедь – все десять в одной. Удивительно, что в тот день меня не поперли с работы.
Я отнес покупки какой-то молодой домохозяйки к ее машине, и она протянула мне бумажку со своим телефоном. Мне было так хреново, что я простонал: «Это шутка что ли?»
Как я уже сказал, меня просто чудом не выгнали. Только к двум часам дня у меня перестала раскалываться голова от жужжания кассового аппарата, и только к концу рабочего дня я смог заставить себя что-то съесть. Теперь вы понимаете, как мне было паршиво.
Вечером у меня было свидание с Кэти, но заканчивала она поздно, я должен был подобрать ее возле больничного буфета в десять. Это было неплохо: я как раз хотел попробовать найти Эмэндэмса, раз уж Марк знал, где он.
Выйдя с работы, я обнаружил, что в машине меня поджидает Марк.
– Я подумал, ты захочешь отловить Эмэндэмса. Как твоя голова?
– Получше. Чувак, больше никогда не давай мне так нажраться.
Марк пожал плечами.
– Ты правда хотел нажраться. Тебе это было нужно, потому что я отрезал Анджеле волосы, а ты не мог этого вынести.
Я отпустил замечание, которое отпускал уже много раз, но никогда еще в адрес Марка. С соседнего сиденья я почувствовал, как он весь подобрался, словно готовясь к прыжку. Между нами снова плескался залив. Меня почему-то бесило, что Марку не нужно спать девять часов и что у него-то никакого похмелья.
– Ты говоришь, как Кэти.
– Боже упаси.
– А что ты вообще имеешь против нее?
– А она что имеет против меня?
– Ты оказываешь на меня дурное влияние.
Не знаю, почему я так сказал, Кэти совершенно точно никогда в жизни ничего такого не говорила.
Марк немного помолчал, а потом сказал по-настоящему отвратительную вещь. Я понимал, что сам напросился, но Кэти он мог и не впутывать. Я крепко ухватился за руль.
– Хочешь, выйдем и разберемся?
– Ты же не хочешь драться со мной, а?
Это было что-то среднее между вопросом и утверждением. Я промолчал.
– Прости, – сказал Марк.
Я молча рулил. Никогда еще мы с Марком не были так близки к драке.
Я ехал туда, куда говорил Марк. Мы въехали в старую часть города, раньше это был мажорский район, лет тридцать-сорок назад, повсюду огромные дома. Когда их только построили, это, наверное, было очень круто, а теперь они выглядели мрачновато, большинство было поделено на квартиры.
Следуя командам Марка, я подрулил к одному из них. С козырька над крыльцом свисала красно-зеленая вывеска «LOVE».
– Он здесь? – спросил я, не совсем понимая, что к чему.
– Был здесь, когда я заезжал в последний раз.
Марк вылез из машины. Видно было, что он не раз здесь бывал.
– Пошли, – сказал он.
Я вылез вслед за ним, гадая, зачем Марк сюда приезжал. Он открыл входную дверь и вошел, не постучавшись, а я пошел за ним. По стенам были развешаны кислотные постеры. На потрепанном диване лежала девушка с длинными спутанными светлыми волосами в синих джинсах и рубашке с цветными разводами. Лицо у нее было бесцветное и абсолютно неживое.
– Привет, Кот, – сказала она Марку. Они были знакомы, она же не могла всех называть котами.
– Пис, детка, – сказал Марк.
Я старался не рассмеяться. Хиппи мне очень даже заходили, у них были кое-какие отличные идеи, но выглядели они странновато.
– Кайфуешь? – вежливо осведомился Марк, как будто спросил «как у тебя дела?»
– Улет, чувак.
Она так вперилась в потолок, что я тоже на всякий случай поднял взгляд, просто чтобы убедиться, что там не написан ответ на вопрос о смысле жизни. Я его не увидел; может, он был виден только ей.
Марк перешагнул через гитару без струн и двинулся по лестнице наверх. Я следовал за ним, озираясь по сторонам. На кухне кто-то пел. Все ступеньки были разных цветов, это могло бы выглядеть неплохо, вот только они были жутко грязные.
Мы вошли в спальню и обнаружили там шесть или семь ребят. Один валялся на кровати и рассматривал собственные ногти, остальные сидели в кругу, скрестив ноги, и обсуждали какую-то книгу. Я ее не читал, так что особо не врубился в их разговоры, но ребята явно были неглупые. Все они были в синих джинсах, старых рубашках и жилетах с бахромой, двое курили траву.
– Привет, Кот, – сказал парень с бородой в цветастой рубашке.
– Я ищу Эмэндэмса, – сказал Марк. – Видел его?
– Мелкого Фрика? Сегодня не было его. Парня просто уносит, чувак, может и совсем унести.
– Ты же ему ничего не давал? – спросил я. Возможно, это было против местных правил, но это место уже начинало действовать мне на нервы.
– Тут никто никому ничего не дает, – сказала толстая девчонка. – Каждый сам решает, принимать или нет. Мы все свободные люди.
Я посмотрел на нее натренированным взглядом плейбоя и вдруг меня осенило. Я поднял два пальца и сказал: «Пис». Похоже, таким образом я заслужил прощение, потому что все они вернулись к литературной дискуссии, а парень на кровати принялся красить себе ногти зеленой акварелью.
По пути к выходу мы снова прошли мимо светловолосой девчонки, она читала какую-то книгу и курила траву.
– Ты не видела Мелкого Фрика? – спросил Марк.
Она покачала головой.
– Не-а. До встречи, Кот.
Даже сидя она выглядела мертвой.
Сев в машину, я спросил:
– Ты с ней встречаешься?
– Бывает. Как ты слышал, они все свободные люди.
Я задумался над этими словами. Я первый готов признать, что у меня есть комплексы. Я никогда не назвал бы себя полностью свободным. Но и их бы тоже не назвал.
– Даже если это не твое, не стоит их осуждать, – сказал Майкл после паузы.
– Я ничего не говорил.
– Трава, ром –
