спать — это очень удобно. Но меня всегда тянуло хотя бы разок испытать, что такое сон…
От этих слов девочка расплакалась. Мальчик не знал, как утешить ее, но она сказала:
— Когда мы вырастем, давай попробуем вместе потерять сознание.
— А это как?
— Это похоже на сон. Но нам придется очень сильно чему-нибудь удивиться. Чтобы мы оба отключились одновременно.
— Я понял, — кивнул мальчик. — Попробуем как-нибудь.
И подарил ей один из белых цветов, что росли в том парке.
Вот было бы здорово потерять сознание вместе с ним, думала девочка, но все равно продолжала плакать. А Большая Звезда все сияла белыми лучами, будто подсвечивая их изнутри.
2016
Паппи
— Сегодня моя очередь, но… покормишь его за меня? — шепнула мне Юки.
Наша классная навесила на нее дежурство после уроков.
— Не вопрос! — сразу же согласилась я.
— Вот спасибо! — Юки облегченно вздохнула. — А я прибегу, как только освобожусь…
Юки очень ответственная. И своей очереди c кормежкой не пропускала еще никогда. Это я постоянно прошу меня подменить — то у меня урок по фортепьяно, то мама просит помочь, то еще что-нибудь. Так что я была очень рада отблагодарить ее хоть разок. И сразу после уроков полезла на гору, что вздымалась сразу за нашей школой.
Там, на заднем склоне горы, притулилась старая хижина, где и обитал наш с Юки питомец. Для которого я припасла в портфеле аж три сэндвича от школьного ланча.
Паппи ждал угощения доверчиво и терпеливо.
— Прости меня, Паппи! Проголодался?
Он медленно повернулся ко мне — и сквозь треснувшие очки уставился на сэндвичи в моих руках.
Откуда появился Паппи, я не знаю. Но однажды Юки сказала мне:
— Знаешь, Мидзухó… У меня есть секретный питомец. Я поселила его на Лысой горе и потихоньку подкармливаю. Хочешь, покажу?
Мое сердце затрепетало. Юки по жизни молчунья, почти никогда не рассказывает о себе. От всех прочих моих одноклассниц отличается тем, что живет в каком-то своем, особенном мире и на все происходящее в школе смотрит как будто со стороны. Но лично мне — хотя об этом никто не знает! — она понравилась с первой же нашей встречи.
Значит, самая крутая девчонка в классе доверяет мне свою тайну? Услышав это, я чуть не подскочила от радости.
Но когда она вывела ко мне из хижины мужчину примерно одного возраста с моим папой, я долго не могла прийти в себя.
— Его зовут Паппи! — объявила Юки.
— То есть… это и есть… твой питомец?
— Ну да. Хорошенький, правда? — улыбнулась она и погладила мужчину по голове. Тот покорно застыл, уткнувшись взглядом в землю. Глядя на них, я содрогнулась от ужаса.
— Может, лучше надеть на него ошейник? — вырвалось у меня. Просто от страха. Я подумала, что с виду этот «питомец» вовсе не кажется безобидным. И если он на нас набросится, как мы будем его усмирять?
— А ведь ты права! — тут же согласилась Юки. — Раз он чей-то питомец, без ошейника нельзя… Отличная мысль, Мидзухо! Мне это даже в голову не пришло!
В следующий раз, когда я пришла повидаться с Паппи, тот вышел ко мне уже в красном ошейнике. И хотя, на мой взгляд, без цепи в том ошейнике не было смысла, Юки выглядела такой счастливой, что я не стала ничего говорить.
— Я решила, пускай будет красным, — добавила она. — В честь твоего любимого платья!
— Моего платья?
— Ну да. Теперь это наш общий питомец — и твой, и мой! — радостно улыбнулась она.
А уж улыбалась Юки так редко, что всякие предупреждения об опасности тут же повылетали у меня из головы. Юки одела своего питомца в мой любимый цвет! Я чувствовала, что краснею от удовольствия.
— Ну спасибо… Ошейник просто супер. И очень ему к лицу!
Осторожно приблизившись, я погладила Паппи по голове. От нашего общего питомца несло диким животным, а бледная кожа на его лысине была липкой от пота.
Паппи заглатывал последний из моих сэндвичей, когда в дверь хижины постучали.
— Мидзу-тян! Ты здесь?
В дверном проеме возникла Юки с рюкзаком за плечами. Примчалась, как обещала, сразу после дежурства.
— Паппи, ко мне! Я принесла тебе молочка… — позвала она, доставая из сумки бутылку с молоком.
При виде бутылки Паппи пришел в восторг, но тут же застыл в нерешительности.
— Ты чего, Паппи? Это тебе, можешь пить…
Юки налила ему в миску молока, и он с радостью принялся лакать.
— Никак не налопаешься, Паппи? — улыбнулась она и потрепала питомца по загривку.
— Только что сожрал аж три здоровых сэндвича, — отчиталась я.
— Ого! Здорово же ты, братец, изголодался!
Гладить Паппи по голове я все-таки не решалась. Да, он оставался по-своему мил, но прикасаться к нему у меня желания не возникало. Зато Юки без тени брезгливости то трепала его за холку, то чесала под щетинистой бородой.
Каждое утро мы с Юки встречаемся за час до начала уроков, чтобы слазить на гору и успеть вернуться назад.
Мы не запираем нашего питомца и не сажаем на цепь, но Паппи никуда не убегает. Каждое утро он ждет нас, покорно и терпеливо, сидя посреди хижины на четвереньках. Передние конечности он использует только для приема пищи. Чем здорово меня успокаивает.
В дверь хижины мы заходим вдвоем, взявшись за руки. И нас неизменно встречают его слезящиеся глаза.
Он не издает почти никаких звуков. Лишь изредка выкрикивает нечто вроде приказа:
— Закончи это к двум!
Видимо, до того как стать нашим питомцем, он повторял это кому-то изо дня в день.
Однажды я спросила Юки, где она его нашла.
— На станции Отэмáти[21], — ответила Юки. — Я там сдавала контрольную в дзю́ку[22], возвращалась одна. Смотрю — потерялся кто-то. Голодный, без денег, и объяснить ничего не может. Привезла его домой, накормила, он и привязался ко мне. А потом вспомнила про тебя — и подумала: вот было бы здорово присматривать за ним вдвоем…
Возможно, где-то на Отэмати кто-нибудь до сих пор разыскивает нашего Паппи, думала я иногда. Но мы с Юки твердо решили: какой бы другой кормилец ни пришел за ним, тайну о том, где скрывается Паппи, мы не выдадим никому. Раз уж Паппи даже не собирается от нас убегать, в этой хижине на Лысой горе ему явно спокойнее, чем на станции Отэмати.
Однажды утром, придя кормить Паппи, мы увидели дверь нараспашку.
— Паппи? — крикнула Юки с тревогой и забежала в
