— Как кто? Мы! — пожал плечами Гош. — Откуда у вас деньги?
— В смысле откуда? — заподозрил неладное Руди.
— В прямом. Я только ведь рассказывал, что к послушникам почти нет требований. С них нет спроса, но и прав нет. Послушник не имеет права на собственность.
— Это как?
— А вот так, — усмехнулся Гош и протянул руку. — Все твое — теперь наше!
— Это с какого перепугу! — тут же возмутился воришка. — Моё — это моё!
— Нет. Твоё — это теперь наше, и мы делим это на всех, — улыбнулся Снек. — И не говори, что не слушал клятву и тупо повторял ее за мной.
— Да я… я…
— Гони, что ты спер у того торгаша с сыром, — надавил на него Гош. — Я прекрасно видел, где были твои руки.
Руди, хватая воздух ртом, словно выброшенная рыба, переводил взгляд со Снека на Гоша.
— Ты дал клятву, — кивнул Снек. — Но ты всегда можешь отречься от нее и жить дальше… Как нежить. В главном городе церкви.
Воришка закрыл рот, сжал губы и вытащил из кармана серебряную монет.
— Руди-и-и-и-и, — надавил на него взглядом паладин.
Мертвый воришка еще больше скуксился и достал из кармана еще две монеты.
— Пошли, — кивнул в сторону торгаша с лотком, на котором были сладости.
Подойдя к нему, он скупил почти все сахарные шарики и рисовые комочки, залитые медом и прикрепленные на палочку.
— Забирай! — скомандовал паладин, вручая скупленные сладости воришке.
— И что мне теперь с этим делать? Я столько не съем!
— Можешь угостить Ари, — улыбнулся Снек, глядя, как парень поглядывает на медовые шарики.
— Угу, а остальные раздашь детям по дороге, — пожал плечами воин света и добавил: — Воровство, как грех, мы можем простить. Но только в том случае, если оно для жизни важно. Когда есть нечего или спасения ради. А вот воровать ради алчности… Такого прощать нельзя.
Руди недовольно насупился, вручил Ари пару шариков и отправился к парочке девчонок, торопливо бегущих за женщиной с корзиной в руках.
— Хорошая идея, — кивнул Снек, наблюдая, как мертвец вручает сладости детям.
— Есть такое, — кивнул Гош. — Слушай, а мы к Цэку сегодня пойдем?
— Нет, — мотнул головой клирик. — Я давно не был в городе и хочу хотя бы ночь тут провести с отдыхом.
— Ну, тогда не буду вас задерживать, — хмыкнул Гош. — Где меня искать, знаешь.
— Знаю, — кивнул Снек. — Я отправлю их к тебе, как освободятся.
Ари, в это время с удовольствием поглощавший медово-рисовый шарик, заметил:
— Так сладко, что горло слипается…
— Горло — ерунда, — хохотнул паладин. — Главное, что не задница!
* * *
Ари нервно осмотрел комнату и прошел внутрь.
Стены были выкрашены в красный цвет, на кровати была белоснежная простынь и кроваво-красные подушки.
Парень прошелся по комнате и подошел к окну с закрытыми ставнями, за которыми шумела улица, взглянул на стол с кувшином. Понюхав его, парень понял, что в нем хлебный квас. Поднеся его к губам, он сделал несколько хороших глотков.
— Хорошо, — произнёс он и поднял взгляд на дверь.
Там стояла молодая женщина лет двадцати. Одета она была в легкое платье с завязкой спереди, под самой грудью, что подчеркивало её размер.
— М-м-м-м, — улыбнулась она и приподняла бровь. — Молоденький. Очень интересно.
Она сделала шаг внутрь, за ним еще один, выставляя ногу вперед. Тут же показались глубокие разрезы на платье, которые демонстрировали прямые и стройные ноги.
Засмотревшись на них, Ари чуть было не выронил кувшин.
— Поставь, а то разобьешь, — хихикнула девушка и закрыла за собой дверь.
— Д-д-да, — произнес парень и вернул сосуд на стол.
Волнение переполняло парня, руки тряслись, и сам он находился в ступоре.
Русая девушка подошла к нему, потянула завязки под грудью. Система веревочек оказалась хитрая, и как только узел на груди распался, платье упало на пол. Перед шестнадцатилетним подростком стояла обнаженная красавица с высокой крупной грудью второго размера, округлой талией и стройными ножками.
— Нравится? — подняла она бровь, с улыбкой глядя на парня.
— Оч-ч-чень, — кивнул Ари и сглотнул. В ушах стучало сердце, и парень находился в ступоре.
Девушка сделала шаг вперед и прижалась к нему так, чтобы он почувствовал прикосновение ее груди к нему.
— Я тебе еще не такое покажу, — прошептала она, начав стягивать с него рубаху.
В это же время в соседнюю комнату ввалился Руди с рыжей красоткой. Та во всю хохотала и уворачивалась от рук воришки, нежить в котором мог опознать только опытный клирик.
— Так уж и опытная? — спросил ее Руди, когда та спиной упала на кровать и поманила его к себе пальчиком.
— Опытная, — кивнула та, закусив губу. — Глядишь, и тебя чему новому научу.
— Новому? Ха! — воришка скинул рубаху на пол и закрыл дверь. — Это я тебя кое-чему научу!
— Ты? Меня? — девушка приподнялась и, потянув за узел под грудью, обнажилась.
— Смотри, — достал из штанов колоду карт Руди. — Знаешь, что это такое?
— Знаю, — фыркнула рыженькая. — Если ты думаешь, что сможешь обыграть меня в «Три туза», то ты рискуешь остаться без штанов!
— Ну, даже не знаю, — изображая сомнения, произнес Руди. — Предлагаю пари!
— На что?
— А ты как думаешь? — спросил неупокоенный воришка и снял штаны, демонстрируя свое достоинство.
— Удиви меня! — язвительно произнесла девушка и подалась вперед.
* * *
— Олу, как там молоденький? — спросила огромная толстая тетка, сидевшая за столом.
Из-за того, что кабинет управляющей публичным домом было держать невыгодно, своё место она расположила в подвале, рядом с помывочной для своих работниц.
— Милый мальчик, — ответила русая девушка из огромного корыта с теплой водой. — Совсем еще юнец, ничего не умеет. Наивный, неумелый, но очень симпатичный. Подрастет — отбоя у девок не будет.
— Он в послушниках. Он может себе в грех вино выбрать, — хмыкнула старуха.
— Он, может, и не сунется в церковники. Вон, Юсиф уже двадцать лет в послушниках и ничего. Может, послушником и помрет.
— Юсиф — торгаш, — хмыкнула женщина и, закончив писать что-то в огромной книге, отложила ее в сторону. — Если он станет церковником, то грех его будет — деньги.
Управляющая подняла взгляд и остановила его на рыжей работнице, сидящей в ступоре.
