практически не менялся, так что я знал, к чему возвращаюсь. Но я хорошо представляю, каково это — войти в совершенно чужой дом и на собственной шкуре познавать, какие там правила. Вот мне и стало интересно, сколько раз ты проходила через такое.
— Все не так сложно, когда к этому привыкаешь. Достаточно просто следить за своими манерами, выполнять работу по дому, хорошо делать домашнее задание. По сути, такие правила практически везде. — Куинн не открывала глаза, пряча в себе тревогу.
— Почему ты не хочешь ответить мне?
— В одиннадцати. — Это просто число, сказала она себе, но ей стало противно, как будто это число было клеймом на ней. Если бы она действительно была нужна кому-то, то прожила бы в одной семье значительно дольше, чем год и двести четырнадцать дней, что было, по сути, ее рекордом.
Если бы было можно, она бы сейчас выпрямилась, но не могла изменить позу, так как ее сковывали руки Мики.
— Сколько тебе было, когда тебя в первый раз взяли в семью?
— Четыре.
Его пальцы замерли, потом возобновили массаж.
— Моя мать жила со мной хотя бы до моих шести лет. Я до сих пор вижусь с ней пару раз в год и часто говорю по телефону. Что случилось с твоими родителями?
— Несчастный случай на лодке. Когда это произошло, со мной сидела бабушка. Воспитывать она меня не могла, так как была очень старой. Потом она умерла.
— Других родственников не было?
— Никто не захотел взять меня.
Мика тихо чертыхнулся.
— Сожалею, Куинн. Тяжело тебе пришлось.
— Что было, то было. — Она не могла не признать это. — Иногда на день рождения я загадывала желание остаться в той семье, где я жила на тот момент, а иногда — поскорее уйти из этой семьи. А потом я поняла, что мои желания значения не имеют. Что все в жизни происходит независимо от моих желаний.
Вот почему она была так одержима стремлением управлять своей жизнью. Вот почему ей хочется изменить к лучшему систему, которая гоняет детей по кругу, как никому не нужные вещи.
Мика ничего не сказал, смывая кондиционер. Отжав волосы, он завернул их в полотенце и помог Куинн сесть прямо.
— Сиди, — сказал он, когда она попыталась встать. — Я их расчешу.
— В этом нет надобности.
— Мне так хочется.
У Куинн не было сил сопротивляться, а чтобы скрыть душевное потрясение от того, что кому-то захотелось позаботиться о ней, она решила пошутить:
— Тебе так хочется побывать на пижамной вечеринке для девочек, да?
— Любому мужчине хочется, уверяю тебя, — ответил он.
— Совет профессионала: начинай расчесывать снизу, — сказала Куинн, когда Мика взялся за дело.
Он последовал совету, и Куинн наблюдала за ним в зеркало. Его лицо было сосредоточенным, и он очень осторожно водил расческой по волосам.
— Знаешь, о чем я думаю? — вдруг спросил он.
— Кажется, мы договорились, у нас пижамная вечеринка.
— Я о другом. — Мика даже не улыбнулся ее шутке. — Я думаю о словах, сказанных тобой вчера — я так богат, что могу выбросить одну сестру и заполучить другую. — В зеркале его взгляд уперся в ее лицо. — Неужели ты меня так сильно ненавидишь за то, что у меня две сестры, а у тебя ни одной?
— Я не ненавижу. — У Куинн в горле встал комок. — Я просто завидую.
— Не надо. — Он сжал ее здоровое плечо и лбом уткнулся во влажную макушку, словно прячась от собственного отражения. От совести. — Я до сих пор не понял, как к этому относиться. К ней. Я думаю о тебе и жалею, что у тебя нет сестры; я понимаю, что должен радоваться этой новости, но у меня в душе куча противоречий. И я озадачен тем, что все это чувствую.
— Ах, Мика. — Повернувшись, Куинн ладонью приподняла его голову и заглянула ему в глаза. — Тебе никто не запрещает чувствовать. И твои чувства не обязательно должны быть мирными и приятными.
Его губы изогнулись в усмешке.
— Ты уверена? Я думал, это наш выбор — не впускать в себя что-то путаное, неприятное.
— Это мой выбор. Я отказываюсь впускать в себя такое. А тебе можно.
— Гм. — Мика открыто ухмыльнулся. До чего же у него красивый рот, подумала Куинн, как же соблазнительна его нижняя губа.
Она облизнула губы.
Внимание Мики переключилось на ее рот, и их губы встретились на полпути друг к другу. Куинн машинально подняла обе руки, чтобы обнять его, и ощутила резкую боль, которая пронзила ее, как молния. Дернувшись, она отстранилась.
— Как ты? — спросил Мика, готовый подхватить ее, если она начнет падать.
— Хватит играть в «бутылочку», — напряженно произнесла Куинн. — Думаю, сейчас время для попкорна и кино.
— Что ты хотела бы посмотреть? — после небольшой паузы спросил Мика.
— Что-нибудь такое, где подростки танцами побеждают систему.
— Мне кажется, это рискованно, — проговорил он. — Хотя тебе надо принять очередную порцию обезболивающих, так что, полагаю, ты заснешь через десять минут.
Она заснула через двадцать, но Мика досмотрел фильм до конца, так как не хотел будить Куинн, которая сидела привалившись к нему.
Глава 9
Следующие несколько дней прошли как в тумане, потому что Куинн почти все время спала сном младенца. А когда не спала, то спорила с Микой — и проигрывала спор.
— Вот, бери, — сказал он, протягивая ей коробку с новым телефоном последней модели. А она уже начала искать в Интернете подержанный. — Вы с Иден слишком много переписываетесь, а я не хочу бегать на встречи и покупать
