от пули, а чуть сверху каски видно выходное: торчащие на три-четыре сантиметра в разные стороны лохматящиеся нити кевлара.
Он просунул руку внутрь каски и ощупал: внутри в районе лба было легкое вздутие, идущее от входного отверстия до самого выхода пули.
— Счастливчик вы, дядя Паша, — хмыкнул Олег, подошедший к ним, сразу поняв, что случилось.
— И не говори, — облегченно вздохнул Иван, присаживаясь рядом с Пашей на лбу которого набухала небольшая шишка, а потом открыл вторую основную аптечку, которая у него была сзади на спине и нащупав достал пузырёк: — Нюхни!
— Апчхи! Бля, иди ты в жопу… — Паша, нюхнув пузырёк, еще больше выпучил глаза от дикого запаха нашатыря, который ударил ему в ноздри, резко отдернул голову и вращал вытаращенными глазами.
Его подтащили к ограждению моста и прислонили к нему спиной, чтобы он пришел в себя.
— Я дальше стоял, — тут ожил Вист, — успел увидеть, когда глянул под мост, что прямо в сторону Паши один из этих уродов ствол навел, — он кивнул на одно из тел, которое лежало рядом с опорой, которое сейчас рассматривал Иван, — а потом выстрел. Я думал всё, отжил своё Паша. А ещё один урод в другую сторону автомат навёл, а в руке гранату держит. Ну я им гранатку свою подбросил, баранам.
Иван рассматривал пять тел, лежавшие рядом с опорами под мостом: трое упали под мост уже убитыми или тяжелоранеными, судя по положению их тел. Ну а двое, которые почти подстрелили Пашу, находились метрах в пяти от погибших, и явно намеревались продать свою жизнь подороже. Но теперь их тела были изорваны осколками гранат. Видимо сначала граната Виста взорвалась, а потом раненый или убитый украинец выронил гранату и произошел второй взрыв…
— Оружие собирайте, потом на склад его, — приказал Коротаев, осматривая поле боя и убитых.
Оружие быстро собрали, морщась от запаха крови, а потом постарались побыстрее скрыться в укрытиях, поглядывая в небо, где пока не было видно до этого висевшего над ними коптера. У него просто закончился заряд.
— Осколок от снаряда пробил бицепс, судя по всему, на излете, но ничего страшного, артерии не задело, но лучше его в госпиталь отправить, — доложила Вера Павловна старшему лейтенанту, осмотрев раненого бойца из отделения Каскада.
— Чёрт! Не было печали. Хотя живой, уже хорошо, — нахмурился Коротаев, а потом вышел из медпункта и прошел к себе:
— База, я Омут! — он держал рацию в руке.
— Я База! Докладывайте! — раздалось из рации.
— Был атакован «азовцами» с тяжелой техникой и крупнокалиберным оружием. В ходе боестолкновения уничтожена одна «коробочка» — БМП-2, у противника больше сорока двухсотых, пытались взять нас штурмом. Есть раненые, нужен транспорт в госпиталь.
— Молодцы! Омут! Постараемся быстрее решить с транспортом и выслать вам его.
— Когда ожидать?
— Пока не могу точно сказать. Много людей эвакуируется.
— Понял вас, — Коротаев был совсем не рад таким новостям.
— Тогда конец связи, — майор закончил разговор.
— Мать его, — «старшой» положил рацию, а потом обратился к Ивану, который как раз пришел доложить: — Там всё собрали с убитых?
— Да, перетащили в склад, — кивнул Иван.
— Если есть что стоящее, то пусть бойцы разберут.
— Есть!
Часть оружия погибших «азовцев» была повреждена, но часть находилась в хорошем состоянии. Даже четыре бронежилета были в нормальном виде т. к. пули поразили их владельцев в головы. Ну и амуниции, в основном иностранного производства и хорошего качества, было немалое количество.
* * *
Херсон, штаб 7-ой гвардейской десантно-штурмовой дивизии
— М-да, действительно молодцы эти мобилизованные, — сказал майор.
— И не говори, тут большая часть контрактников отступает, а эти ещё и технику умудряются жечь, — согласно кивнул полковник, которому только что Сивов рассказал о произошедшем бое в Журавках.
К сожалению, некоторые мотострелковые подразделения, состоящие из контрактников, просто откатывались назад, не принимая боя, поддавшись какой-то общей панике, что их обходят со всех сторон. Лишь десантники и спецподразделения отходили к Херсону с боями. А тут какие-то мобилизованные отбили атаку, пожгли технику, да ещё и несколько десятков «азовцев» уничтожили. Жалко только то, что стоящее перед ними подразделение из контрактников прекратило отвечать на запросы. Либо они ушли в другую сторону, чтобы отойти в Херсон, либо их уничтожили, к сожалению…
* * *
— Матка Боска, дебилы! — ругался Ковальски, разъяренный уничтожением его нескольких десятков бойцов. — И как с такими идиотами воевать? Почему хутор не зачистили перед атакой деревни? Где это баран на БМП, который удрал, бросив своих бойцов?
— Самогон хлещет! — хмыкнул Якоб.
— Что? Да я его под расстрел… Зови сюда это быдло! — буквально заклокотал от ярости Ковальски…
Мало того, что на глазах Рокота был сожжен его друг с его экипажем, так ещё и пулемётный обстрел крупняком не прошел даром: одна из последних очередей «крупняка» по корпусу прошлась по ранее нанесённым пулевым повреждениям. В имеющееся углубление в корпусе от первой бронебойной пули — точно вошла следующая бронебойная. Она убила наводчика на месте. Рокот не сразу понял, что рядом с ним сидит труп с развороченной грудной клеткой. И под ним весь пол отделения машины, залитый кровью, а вытекло её ну очень много.
И еще повезло, что пуля, пробив броню, потеряла большую часть убойной силы — убив только наводчика, а не разорвав его тело «пошла гулять» по внутреннему пространству БМП…
Спустя пять минут к майору привели пьяного в дупель Рокота, который успел вылакать почти пол-литра самогона, как только приехал на хутор. Вылез из люка и наплевав на всё, бросил механика вытаскивать труп наводчика, а потом зашел в дом, где расположились рядовые и младший состав, где из своего загашника достал пятилитровую бутыль с мутной самогонкой, которую отобрали у хозяев хутора.
Он что-то пытался отвечать на вопросы Ковальски, но тот поняв, что от него ничего путного не добиться, врезал тому по морде, а потом приказал запереть в подвале, чтобы тот протрезвел.
Анджею Ковальски было плевать на погибших — его злили потери, которые уменьшали боеспособность его подразделения, да и эта задержка бесила донельзя…
— Капитан! Вас вызывает «Титан», —
