выдать всех помощников в организации бегства, а также знавших о нем. Алексей назвал новые имена. Следственный процесс продолжился. Были арестованы и подвергнуты пыткам около шестидесяти человек, в том числе Н.К. Вяземский, С.Г. Нарышкин. В начале лета, после ознакомления с протоколами очных ставок Алексея и Ефросиньи, Петр отдал распоряжение об аресте сына. Царевич 14 июня был заключен в Петропавловскую крепость[20], с этого времени ставшей государственной тюрьмой на два столетия. Начался последний акт страшной исторической драмы…
Есть сведения, что еще до ареста в ходе допросов к Алексею применялись пытки. Так, к каторжным работам был приговорен крепостной Андрей Рубцов, рассказавший товарищам, что он слышал из сарая мызы под Петергофом, куда, на его глазах, увели царевича, страшные стоны и крики (Костомаров Н.И., 1881). Спустя три дня Рубцов при встрече с Алексеем увидел, что рука у того «перевязана платком» и болит. Ссылаясь на этого человека, ряд свидетелей показал, что «государь в мызе сына своего царевича пытал» лично (Есипов Г.В., 1880).
В Петергофе у самого берега Финского залива стоит невысокий «голландский домик» государя – дворец Монплезир. Многое видели его стены… Белая ночь 13 мая тихо текла над Петергофом, в его обширных садах было пустынно. Лишь в одном из окон дворца мерцал слабый свет – в кабинете Петра одиноко горела свеча. Друг против друга застыли отец и сын. На столе, разделявшем собеседников, лежало роковое признание Ефросиньи, решившее судьбу царевича. Она дала показания о том, что Алексей жаловался австрийскому императору на отца, желал смерти своему новорожденному брату Петру, переписывался с архиереями, обсуждая вопросы престолонаследия, рисовал планы управления страной после смерти царя. История не сохранила письменных подробностей свидания. Интереснейшая медицинская деталь: на следующий день государь недомогал, у него утром возник приступ судорог, лейб-медик Блументрост опасался «паралича». Видимо, слишком велик оказался груз эмоционального напряжения ночного допроса сына. Эта знаменитая сцена изображена Н.Н. Ге на картине, написанной к 200-летию со дня рождения Петра I.
Нередким средством получения сведений от подозреваемых были физические истязания. Согласно петровским законам, человек, выдержавший три пытки и не изменивший своих первоначальных показаний, «очищался» от подозрения в преступлении и на дыбу отправлялся доносчик, которому предстояло, «сменявшись кожей на кожу», доказать – «довести» свое обвинение (Анисимов Е.В., 1992). Не каждый заведомо невиновный человек мог выдержать пытки. В повседневной практике Тайной канцелярии физические истязания были обыденным делом. Смерть от пыток не являлась чрезвычайным происшествием, но ее старались избегать, так как она прерывала процесс получения улик. Для оказания врачебной помощи, приведения в чувство, в штате канцелярии имелись врачи. В душных подвалах Тайной канцелярии смешивались запахи крови, пота, человеческой плоти, прижигаемой орудиями пыток, дыма жаровен, где они раскалялись. В комнатах громоздились орудия пыток – щипцы, иглы, тиски, крючья, буравы, стояли колбы с кислотами, лежали факелы из просмоленной пакли.
С 19 по 26 июня Алексей пять раз был подвергнут пытке. Смертельно напуганный, больной царевич, не вынося физических страданий, видимо, стал признавать все, что предъявлялось ему следователями, даже такие абсурдные факты, как организацию захвата трона с помощью войск шурина, австрийского императора. Истязания, примененные к узнику, лаконично и беспристрастно регистрировались в записной книге Петербургской гарнизонной канцелярии. Читаем запись от 19 июня 1718 года: «Его царское величество и прочие господа сенаторы и министры прибыли в гарнизон по полуночи в 12 часу, в начале… и учинен был застенок, и того ж числа по полудни в 1 часу разъехались. Того ж числа по полудни в 6 часу, на исходе, паки его величество прибыл в гарнизон; при нем генерал Бутурлин, Толстой и прочие; и был учинен застенок…» Царевичу было дано 25 ударов кнутом. На одной из пыток у царевича «рвали ногти» (Погодин М.П., 1861). Мало кто мог устоять от такого физического насилия, не оговорить и себя, и своих близких…
Некоторые историки полагали, что часть признательных показаний могла быть фальсифицирована следователями в угоду царю. В итоге следствие, которым фактически руководил Петр I, выявило вину царевича в замысле, опираясь на внутренние и внешние силы, добиваться трона, в сопротивлении планам по реформированию страны, в связанном с обманом отца бегстве за границу… Петр считал, что сын сознавался лишь под давлением бесспорных показаний свидетелей или под пыткой, был далек от раскаяния и чистосердечного признания вины. Передавая судьбу Алексея в руки суда, царь писал: «Я с клятвою суда Божия письменно обещал оному своему сыну прощение и потом словесно подтвердил, ежели истину скажет; но он сие нарушил утайкою наиважнейших дел, и особливо замыслу своего бунтового против нас, яко родителя и государя своего» (Павленко Н.И., 1984). Как видим, царь стремился освободить свою совесть от ранее данной клятвы.
Представители духовенства, входившие в состав суда, не определили меры наказания, ограничившись ссылками на Священное Писание: одни из них грозили виновному смертью, другие призывали проявить милосердие и великодушие. Итоговое заключение иерархов было: «Сердце царево в руце Божии есть» (Книга Притчей Соломоновых. 21, 1), т. е. оставляло решение за Петром. Большинство среди 127 членов Суда[21] составляли военные и аристократы. Видимо, Алексей преувеличивал свою популярность среди вельмож и высших офицеров, принимая знаки внимания, оказываемые официальному наследнику престола, за искреннее уважение и преданность. Но были среди них и люди, явно сочувствовавшие царевичу, например, фельдмаршал Б.П. Шереметев. Не страшась гнева царя, старый воин, сославшись на болезнь, не поехал в столицу из Москвы для участия в суде над Алексеем, хотя, как стало известно, продолжал ездить в дальние подмосковные вотчины. Его подпись, в отличие от всех остальных «птенцов гнезда Петрова», отсутствует под смертным приговором. 14 июня 1718 года он отправил письмо царю. «Болезнь… час от часу умножается – ни встать, ни ходить не могу, а опухоль на ногах моих такая стала, что видеть страшно, и доходит уже до самого живота…» (Заозерский А.И., 1989). Скончался фельдмаршал 17 февраля 1719 года в своем огромном московском доме, по заключению врачей – от «водяной болезни».
24 июня 1718 года Верховный суд, констатировав, что царевич Алексей «…утаил бунтовный, с давних лет задуманный, против отца и государя подыск… при жизни родителя имел надежду на чернь и желал отцу и государю своему скорой кончины… намерен был овладеть престолом чрез бунтовщиков, чрез чужестранную цесарскую помощь…», приговорил его к смертной казни. Выбор способа приведения приговора в исполнение суд предоставил царю. Осужденному для «поддержания духа» разрешено было отпускать ежедневно по кубку вина. Алексей выпивал спиртное и забывался в мучительном полусне. Как следует из записи в книге
