И начались бесконечные поездки Москва — Петербург, Петербург — Москва. Я жила от встречи до встречи, постоянно погружаясь в воспоминания о том, что невозможно рассказывать, но так сладко вспоминать.
А осенью мы решили, что нельзя без конца встречаться, постоянно думая о скором расставании, и приняли решение жить вместе. Так я и оказалась в Питере на ПМЖ. Я ни минуты не сомневалась в своем решении, хотя родные и друзья мне говорили, что это безумие — кардинально менять жизнь после трех месяцев знакомства, нашу переписку в расчет никто не брал. Но меня беспокоила только Дашка, как ей понравится учиться в новой школе, сойдется ли с новыми одноклассниками. Но дочь, к моему удивлению, поддержала наш переезд в город на Неве, видимо, тяга к «перемене мест» оказалась сильнее устоявшихся привычек.
Этой весной Дашка подключила меня к подготовке проекта по литературе. То, что в моё школьное детство называлось докладом или рефератом, теперь определялось, как проектная деятельность. Конечно, писали вместе, причем, так почему-то получалось, что в основном текст составляла я. Проект назывался «Жанры стихотворного текста», и я узнала для себя много нового, например, выяснилось, что существует видимо-невидимо всяких разных стихотворений: белый стих, верлибр, стихотворения в прозе… Оказалось, что романс — это не обязательно пение под аккомпанемент, и даже не обязательно в стихотворной форме. Например, северная баллада изображала мрачное, таинственное в природе и в человеческой душе, а появившийся в южных странах романс излагал событие, хотя и обыкновенное, но возбуждающее чувства. Я вспомнила нашу с Михаилом переписку, и села её перечитывать. Это был настоящий средневековый романс: чувства зашкаливают. Семь месяцев переписки (моё любимое число) не такой и большой срок, а сколько всего у меня произошло за это время. Вот мои сообщения полные ликования, а вот строчки обиды, вот тоска, а вот энтузиазм и радость. Наверное, судьбе было необходимо заставить меня пережить обман, неудачи и разочарования, чтобы научить отделять главное от второстепенного, без чего не стать по-настоящему счастливой. Ведь настоящее счастье встретить человека, с которым чувствуешь себя «как рыба в воде». Благодаря Мише я осознала, что я самая умная умница и самая красивая красавица, а он говорит, что рядом со мной он по-настоящему почувствовал себя состоявшимся мужчиной. Когда меня подруги спросили о том, как мы с Михаилом живем, я растерялась: «Так хорошо, что и рассказать нечего».
Мы с Дашкой приехали в Москву две недели назад, правильнее сказать, нам пришлось приехать: мама на даче неудачно упала, споткнувшись о порог, и хотя, слава Богу, обошлось без переломов, но вывих голеностопа она получила по полной программе — врач наложил на двенадцать дней гипсовую ленту и велел обеспечить ноге покой. Вот для обеспечения этого покоя мы с Дашкой и примчались в Москву.
Но сейчас всё нормально: мама поправилась, завтра уезжаю в Питер, а сегодня мы собрались у Чумы и наслаждаемся спелым арбузом, августовским днём, наслаждаемся пониманием того, что всё, что происходит с нами и вокруг нас, к лучшему. Конечно, Татьяна с Людочкой пикируются по любому поводу, ну, не могут они не обмениваться колкостями и язвительными замечаниями. Но попробуйте задеть одну из них — горой друг за друга встанут.
— А ты не боишься, что со своим Шуриком где-нибудь в болоте застрянешь, — Людочка рассматривает фотографии с очередных покатушек. Фото классные, Чума профессионально снимала их гонки по бездорожью.
— Чего бояться? — Татьяна пожимает плечами, — Вон люди в сорок лет рожать собираются и то не боятся.
— Не в сорок, а в тридцать восемь, — поправляю я.
— Это тебе сейчас тридцать восемь, а в декабре тридцать девять будет, — вносит ясность Людочка.
Да, я совсем забыла сказать, что в декабре у меня должен родится сын. Мы ещё не придумали ему имя, ведь выбор очень большой — к отчеству Михайлович практически все имена подходят.
— Ты только не вздумай в Питере рожать. У Шурика мать врач-акушер, она у тебя роды в лучшем виде примет, — декларирует Чума.
— Опять же, мы рядом, а то мало ли что, — добавляет Людочка.
— Люд, ты можешь не каркать! — перебивает Татьяна.
Я слушаю их и улыбаюсь. Я, вообще, в последнее время почти всё время улыбаюсь — улыбаюсь знакомым, улыбаюсь прохожим, улыбаюсь своим мыслям… Улыбаюсь и не боюсь, как прежде, что счастье мимолетно и надо ждать подвоха. Я научилась принимать мою жизнь такой, какая она есть. И она мне очень нравится.
