хозяином дома, который уже ждал их у дверей.
Лерн нахмурился, подумав, что любая девушка в ее возрасте обязательно грезит о любви. Он ощутил укол ревности, когда подумал о том, что ее сердце уже кем-то занято. Но мутное отражение на окнах вновь отрезвило его. Хорошее настроение улетучилось, и он уже желал вернуться в замок и запереться в собственном кабинете.
Но стоило было только бросить один взгляд на то, как она разговаривает с мужчиной, как спрашивает его, причем заинтересованно о том, где он теперь живет и почему продает дом, в который вложил столько сил и любви, как на сердце вновь потеплело. И отчаянье с унынием вновь отступили, вытесненные более светлыми чувствами.
И хотя он давно разочаровался в жизни, чтобы поверить в чудо. На какой-то миг он подумал, что вот Вивьен и есть такое чудо — маленький и светлый посланник богов, который скрасит его последнее дни.
Глава 21. Непослушный локон
Глава 21. Непослушный локон
— Завтра мой поверенный встретится с вами, и мы подпишем договор.
Лерн собирался распорядиться, чтобы в договор внесли имена родителей Вивьен. Он хотел, чтобы они ощущали себя хозяевами этого дома, а не бедными родственниками, которым временно разрешили в нем пожить. Хотя ту лачугу, в которой жили они и другие рыбаки, трудно было назвать домом. Но у Вивьен, понимал он, будет возможность в будущем помочь жителям этого города, особенно тем, кто нуждался в помощи. И Лерн не сомневался, что она не пройдет мимо чужой нужды, как не прошла мимо него в тот день, окрашенный в цвет красно-оранжевого заката. Вот только теперь у нее будут средства, чтобы помочь не только добрым словом и лучезарной улыбкой, но и золотом.
И хотя настроение Лерна на порядок улучшилось, все же глубоко в душе у него давно появилась черная дыра, постепенно отвоевывающая себе все больше территории. Желая поглотить его самого.
И бороться против заклятия, которое пустило корни не только в его теле, но и душе, было непросто.
— И не беспокойтесь о ворах, — собственное настроение продолжало напоминать Лерну качели. И улыбка возвращалась на его лицо, только когда он смотрел на свою юную герцогиню. — Я наложил заклятия, и ни один чужак уже не заберется в дом.
Хозяин, чье имя Лерн так и не спросил, радостно и облегченно кивнул. Ведь он, опасаясь воров, собирался до слов герцога остаться ночевать в доме.
Вивьен при словах о заклятии вновь пристально взглянула на дом, но, увы, она не увидела магической защиты, кокона или нитей, упоминавшихся в сказках, которые в детстве читала ей мать.
И уже только в карете, Вивьен уточнила.
— А это правда, про заклятие?
— Что они существуют — да.
— А про дом значит нет?
— Защита — это трудоемкий процесс, который требует большой концентрации сил, а также времени... но я решил, пусть хозяин дома спит сегодня спокойно, не волнуясь о ворах, которых на самом деле и не было.
— Вот и хорошо, а то я бы тоже переживала за него... Да и совестно было его обманывать. А можно бы заедем еще в одно место, если вы конечно не устали?
И вот так каждый раз, вздохнул он, только он забывал о проклятии, и Вивьен одной фразой сразу же напоминала ему о том, кого видит перед собой — немощного старика.
— Назовите адрес. И кучер доставит вас туда, куда вы пожелаете.
Лерн не удивился, услышав о лавке сладостей. Он удобно откинулся на сиденье кареты и вытянул больную ногу, которая сегодня всего пару раз напомнила о себе болями. Старое ранение. Он тогда думал, что и целители не помогут — лишится, как и хозяин почти купленного дома, ноги. Пришлось не одну неделю терпеть сильную боль, но старый целитель сохранил ему ногу. А потом сказал, что боль когда-нибудь еще вернется, но с возрастом. И тут проклятие ведьмы. И постоянный спутник — боль.
На Вивьен, радостно взирающую на все вокруг себя, на этот город, который она знала намного лучше него, он старался смотреть незаметно, отмечая для себя все новые детали в ее внешности и в ее жестах. Одна из прядей ее волос выбилась из прически и щекотала ей шею. Она то и дело отмахивалась от нее, но ветер явно затеял с ней свою игру, наслаждаясь в отличие от него, прикосновением к ней.
Он смотрел на нее и думал о том, что он давно разучился веселиться и радоваться простым мелочам. А может никогда и не умел. У детей-магов и впрямь было суровое детство. И ему всегда твердили, если есть свободная минута — выучи новое заклятие или тренируй силу воли. По сути того и детства почти не было.
А она и в свои почти восемнадцать лет, а он не забыл, что день рождение у нее уже скоро, оставалась ребенком — искренним, восторженным, порой прямолинейным и не умеющим лгать. И он искреннее сожалел, что не увидит, как ее изменит время. Сожалел, что не будет рядом, чтобы защитить ее от мира, от разочарования, от ошибок.
Сожалел, что не с ним она станет женщиной…
Он отвернулся, чтобы успокоить усилившееся сердцебиение. Усмехнулся промелькнувшей мысли, что остановка сердца или высокое давление смогут убить его раньше проклятия и отмеренного ведьмой срока. Раньше того, как на его спине не останется места ни для одного символа.
А он не хотел терять оставшиеся у него недели. И так последние месяцы прошли мимо него, пока он прятался от мира.
Тряска в карете вновь растревожила ногу, но он так привык к боли, что решил сегодня не обращать на нее внимание.
Вивьен протянула ему руку и он помог ей спуститься на мостовую. А затем не выдержал, и вытащив из ее прически одну шпильку, заколол непослушный локон, чтобы он не мешал ей. А может, чтобы он не заставлял его чувствовать искушение прочертить губами путь этого локона.
Она вздрогнула, подняла взгляд и ту же отвела
