вовсе на ночь оставаться у разбитной молодухи. Кончилось тем, что перебрался к ней жить.
В деревне догадывались об этом, но относились к увлечению вовсе немолодого уже председателя снисходительно. Мол, почудит мужик и перестанет.
Николай же, служивший тогда в армии, остро и болезненно переживал уход отца из семьи. Он писал взволнованные письма, просил вернуться. Отец и слышать не хотел. Тогда сын стал писать его сожительнице, убеждая оставить отца, грозя местью. Это тоже не помогло.
Пришло время увольнения в запас. Дома мать встретила сына грустным взглядом выплаканных глаз:
— Нету отца… у той он.
Состоялся решительный разговор Николая с отцом. Поговорили крупно, как мужчина с мужчиной. Председатель понял: нельзя не считаться с повзрослевшим сыном, тем более человеку, который у всего района на виду. И вернулся к семье.
Но слишком крепко держала его запоздалая любовь. Снова, таясь от людей, пробирался он знакомой тропкой к дому, где его всегда ждали. Только разве утаишь такое в деревне, да еще от взрослого сына.
От угроз Николай перешел к делу. Зазвенели выбитые стекла в доме разлучницы. Наутро председатель вставлял их заново. Николай снова бил — отец снова вставлял.
Сын перешел к еще более решительным действиям. Он решил сделать невозможными свидания отца с любовницей. А прекратятся они, судя по всему, лишь тогда, когда негде будет встречаться. И вот запылал дом, ставший для председателя своим.
Только и это помогло не больше, чем выбитые окна. Женщина стала жить у своей родственницы, продолжая и в ее доме принимать возлюбленного. Что ж, сгорел и этот дом, а потом еще два, куда перебиралась с остатками имущества ненавистная Николаю полюбовница его отца.
Поджоги совершал он с изощренной хитростью, позволявшей иметь алиби во всех случаях. Сунув тлеющий огневой снаряд в солому или иное столь же огнеопасное место, парень спешил в клуб, где начинались танцы или кино.
Все видели, что был он в самой гуще людей, когда раздавался крик: «Горим!» Зал мгновенно пустел, все бросались на пожар. Впереди всех бежал Николай. Потом его ставили в пример: «Вон, Колька то председателев как старался. Первым в огонь лез».
19 декабря наступила окончательная развязка этой трагической истории. На тропинке встретились Николай с бригадиром. Оба хмельные и возбужденные. Слово за слово — поскандалили. Николай упрекал бригадира, что тот свел отца со своей сестрой, разбив семью.
Скандал перешел в драку. После удара колом бригадир упал. Но распаленному злобой Николаю этого было мало. Он добежал до радиоузла, схватил там молоток и, вернувшись, нанес лежащему на снегу человеку более 30 ударов по голове. Молоток потом закинул подальше в снег…
Оперативная группа закончила свою работу в Николине. Наконец-то встали на свои места все детали этого необычного дела, не раз уходившего в сторону по ложному следу. Поджигатель и убийца был полностью разоблачен и предан суду.
Люди теперь могли спать спокойно. А Николаю пришлось полной мерой расплачиваться за совершенный им трагический шаг, за то, что злу противопоставил он во много раз большее зло, решив, будто сам может стать и судьей и исполнителем приговора.
И В БУДНИ, И В ПРАЗДНИКИ
Если день 19 декабря, «Никола зимний», крепко запомнился участникам предыдущего дела, то дата следующего происшествия твердо запечатлелась в памяти всех без исключения сотрудников областного управления внутренних дел. И вовсе не потому, что было оно из ряда вон выходящим, как случаи в Николине. Но на этот раз был брошен дерзкий вызов всем, кто охраняет общественный порядок…
В актовом зале управления шло торжественное заседание, посвященное Дню советской милиции. В докладе и выступлениях отмечались лучшие люди, лучшие коллективы. И вдруг дежурный по управлению сообщил в президиум: «В гастрономе на проспекте Толбухина похищены два мешка с деньгами».
Происшествие, что и говорить, не из приятных. Как выражаются, «не подарок», да еще в такой день. Не просто обычной служебной задачей, а делом чести Ярославской милиции было в минимальное время найти преступника.
Но в зале, где на свой праздник собрались работники милиции, не раздался крик: «Тревога!», «В ружье!» или что-нибудь подобное, как, к сожалению, еще случается в плохих детективах. На торжественное заседание пришли те, кто в этот час был свободен от службы. А тот, кому полагалось, и в праздничный день оставался на посту.
Меры были приняты немедленно. Пока сообщение о краже передавалось в управление, в Кировском райотделе внутренних дел уже начала действовать оперативная группа по розыску преступника. Были введены в действие патрули на автомашинах. Все автомобильные и железнодорожные пути, ведущие из Ярославля, были перекрыты.
Специальная ориентировка поступила во все кафе, закусочные, буфеты, рестораны. Обращалось внимание, что может появиться человек, который станет расплачиваться не бумажками, а мелочью, причем ее может оказаться на крупную сумму. Разменная монета вовсе не случайно фигурировала в милицейской оперативке.
Преступник, как потом выяснилось, готовил кражу заранее. За четыре дня до нее он приехал в Ярославль, чтобы внимательно осмотреться на месте. Убедился, что легче всего добиться успеха в новом гастрономе на проспекте Толбухина — уж слишком беспечные люди там подобрались. В этот магазин он и явился во время обеденного перерыва с деловым видом:
— Я из «Водоканалтреста». Холода начинаются, отопление включаем на полную мощность. Как у вас батареи, не текут? Проверить нужно…
Нужно, так проверяй. Документа у жулика никто не спросил, сопровождать его тоже никто не стал. Рукой только махнули: мол, вон там все трубы и батареи, смотри, обследуй.
Тихо, скромно он отправился по складским помещениям, по служебным комнатам. Открывает очередные двери, а там инкассаторские мешки с выручкой, приготовленные для отправки в банк. Схватил вгорячах какие побольше, но понял, что пожадничал — не унести, тяжелые. А вот эти, полегче, в самый раз. Хоть и мелочью набиты, но сумма наберется изрядная.
Взял два мешка, откинул крюк, которым изнутри запирались двери заднего хода, и был таков. А в магазине не сразу и хватились, что ни «инспектора», ни мешков с деньгами уже нет.
Но преступнику не суждено было провести на свободе даже нескольких часов. Немедленно сработали меры, принятые работниками Ярославской милиции.
Раздался звонок из ресторана «Медведь». Какой-то посетитель широко гулял там, угощал коньяком и шампанским соседей по столику. Счет ему официантка выписала на крупную сумму. Он взглянул и стал расплачиваться, полными горстями доставая из карманов мелочь. Официантке бросил небрежно:
— Что останется — себе возьми.
А она сделала вид, что сначала нужно рассчитаться с другим клиентом, отошла от столика и бросилась к администратору. Тут же последовал звонок в милицию: «Человек, очень похожий на
