её никогда. Жена, конечно, могла всплакнуть порой. Но, чтобы с ней была истерика, он видел лишь второй раз в жизни. Хотел было порыться в аптечке и найти успокоительное, но потом вспомнил, что у них в доме таких таблеток просто-напросто не было. Потому что оба замечательно владели собой и не поддавались расстройствам. Он налил два стакана воды – один протянул Элизабет. Второй выпил сам. Элизабет пила, не замечая, что полстакана воды пролила на халат.
– Элизабет… – в третий раз попытался начать разговор Митчелл, понимая, что больше не может видеть жену в таком состоянии.
Она допила воду, вытерла слёзы полой халата, посмотрела на мужа и протянула листок бумаги, который до этого лежал в кармане, и тихо сквозь вновь проступившие слезы прошептала:
– Это медицинское заключение, Митчелл. У меня рак.
* * *
Телефон зазвонил в точно условленное время. Миллиган поднял трубку:
– Какие новости, Эшли?
– Плохие, директор, – голос Брайдтона заглушали порывы ветра. – Мистер спецагент решил прокатиться по стране. Он был у Эмилии Стар…
– Вот чёрт, – ругнулся Миллиган, потирая лоб.
– Это ещё не самое плохое, директор. После Мемфиса он сразу поехал в Алабаму. Он наведывался к Джорджу.
– Твою мать! Он был в тюрьме?
– Да. Райли, я говорил тебе тогда, что не надо рисковать…
– Эшли, я не знал точно, какую информацию знал Джордж.
– Зато теперь Митчелл Дэйри знает то, что знал он.
– Дело плохо, Эшли. Он не отступится. Где вы сейчас?
– В аэропорту Нашвилла. Думаю, он собирается лететь в Лос-Анджелес проверять легенду Джессики. Кстати, не знаю, почему, Райли, но он очень плохо выглядит.
– Что значит плохо? Почему?
– Точно сказать не могу. Он пробыл дома практически неделю, но складывается впечатление, что за эти дни он и не спал, и не ел. Очень странно себя ведёт. Очень рассеянно.
– Это странно, Брайдт. Спасибо, я поразмыслю над этим. Это может быть важно.
– Райли, что с легендой Джессики?
– Чёрт возьми, Эшли, я предполагал, что максимум с кем мы столкнемся это с парой ленивых полицейских, а не с ФБР. Их бы всё устроило. Но этот Дэйри…
– Расскажи вкратце. Я должен знать. Только говори громче, тут сумасшедший ветер.
– Женщину зовут Розалия Стоун, – повысил голос Миллиган. – Она лечилась у нас и очень мне благодарна. Я попросил её побыть тёткой Джессики и не сомневаюсь, что она справится.
– Понял. Ещё подробности?
– По легенде сестра Розалии это мать Джессики, которая не пережила роды.
– А в действительности?
– У неё на самом деле есть сестра – Констанция Лингвуд. А у неё есть дочь – и она ровесница нашей Джесс.
– Лингвуд? – в голосе Брайдтона слышалось удивление.
– Да. Когда вы свалились в тот момент мне как снег на голову, я сразу наметил историю.
– Это очень хорошо. Значит, фамилия ничего ему не даст.
– Фамилия – нет. Но проблема в том, что Констанция Лингвуд с мужем и дочерью живут в Австралии. И все живы.
– Вы думаете, он может проверить родословное древо Стоунов?
– Боюсь, что да. Если он узнает, что сестра Розалии жива, значит, вся легенда коту под хвост.
– Я понял, директор. Только что объявили посадку на рейс до Лос-Анджелеса, агент отправился туда. Я был прав, мне пора. Возьму билет на параллельный рейс. Посмотрим, чем будет заниматься наш агент там.
– Понятно. Держи меня в курсе. Дело плохо, Эшли, очень плохо.
– Райли? Ты слышишь?! – почти кричал в трубку Брайдтон. Ветер усилился.
– Да, Эшли, говори!
– Мне без разницы, что будет с нами. Вытащи Джессику. Я знаю, что она тебе не безразлична.
– Если ты знаешь, насколько она мне не безразлична, Эшли, откуда у тебя тогда взялась мысль, что я позволю ей гнить в тюрьме? Или что позволю гнить в тюрьме тебе?
– Райли…
– Эшли, – перебил его Миллиган. – Мы все понимаем, что узел затягивается. И я сам уже, если честно, близок к панике. Но вас с Джессикой я им не отдам.
Директор лаборатории FMI повесил трубку.
Он сидел в кресле и смотрел в окно. Он устал думать. Да и вообще устал. От всего. Узел затягивался. Естественно, он был готов. Но бежать? Бежать сейчас? Когда уже столько сделано, решено, запланировано? Когда он принял на работу Аманду, он выдохнул спокойно и надеялся, что теперь всё будет хорошо, без экстренных ситуаций. Научная работа лаборатории держалась на Элеасе и его чётко подобранных подчинённых. Аманда идеально организовывала разного вида конференции, встречи и работу с клиентами. Джессика – фундамент коллективных отношений. Брайдтон – человек-невидимка – спокойно сидел бы за своими камерами. А он, Райли Миллиган, продолжал бы открывать новые отделы. И люди под его руководством продолжали бы делать открытия в науке и медицине. И всё было бы хорошо. А теперь? А что теперь? Что теперь делать, он не знал. Он не говорил им, но и для Эшли, и для Джессики, и ещё для нескольких близких ему людей, на которых может обрушиться бич структур правопорядка, уже были подготовлены новые документы и небольшие домики в разных уголках планеты. Луиза постаралась на славу. Она не раз его выручала. Милая сестрёнка… Пусть только они скажут, куда хотят, и выберут новые имена. И всё будет сделано. С Элеасом все было обговорено уже давным-давно: он будет всё отрицать, и в конце концов его оставят в покое. Возможно, даже лаборатория продолжит работать. Но уже под руководством других людей…
А что останется ему? Что он будет делать? Жить на ферме в Ирландии или в деревеньке в Сибири? Единственная мысль не казалась совсем уж печальной. Он уехал бы с Джессикой, если бы она, конечно, согласилась. Плюнул бы на всё и уехал. Денег им всё равно бы хватило до конца жизни, если особо не шиковать. Да и в бегах особо не пошикуешь. А может, им лучше всем уехать в одно место? На какой-нибудь островок в Карибском море. Ему и Джессике, Брайдтону с подругой, и стать настоящей семьёй. Хотя они и были семьёй. Брайдтон, Джессика и он. И все они чувствовали это. Да, так он и поступит. Но не сейчас. Сейчас необходимо было постараться всё исправить. И вообще, он уже вошёл в раж. Это была игра. Жестокая игра с высокими ставками. Никогда у него не было такого соперника как Митчелл Дэйри, поэтому до настоящего момента ему легко удавалось всех обыграть. А игра с достойным соперником вполне стоит свеч. Пока Митчелл выигрывал, причём с очень большим перевесом. Но это должно было самым благоприятным образом отразиться на состоянии его
