преодолеть весь путь до конечного пункта исполнения желаний на самолете? Почему вы забрали меня на Аляске, а теперь мы проехали две трети Америки на ретроавтомобиле?» Мне хотелось ответить: «Концепция пути недооценена. Иногда сама дорога не менее важна, чем конечный пункт. Почти всегда награда ждет только того, кто прошел длинной тропой. Разве вы не замечали, как в легендах, прежде чем найти Святой Грааль, рыцарь долго плутает по лесу, переходит реку вброд и только затем оказывается на другой стороне – уже в совсем ином, запредельном царстве? Некоторые вещи остаются сокрытыми до тех пор, пока не увидят, что человек терпелив и достоин. Да и Фродо с его недозревшим до подвигов характером, знаете ли, не спешат отправить на орле к жерлу вулкана для избавления от кольца Всевластия. Приключения делают нас настоящими, проверяют и испытывают, сводят с людьми и возможностями, путают и шутят над нами».
Но вместо этого я сказал: «Представьте, что прямо сейчас вы бы оказались сидящим в кресле дряхлым стариком. А все события, которые могли бы с вами случиться, не случились. Вы не посмотрели мир, не нашли друзей, не обнаружили своего призвания и не начали заниматься делом всей своей жизни. Разве можно пропустить все это? Промотать вперед, как старую пленку VHS-кассеты?»
Однако это не значит, что я совсем не пользовался воздушными перевозками. К взлетным полосам иногда приводит сам случай. В данный момент это была моя обострившаяся морская болезнь, не позволившая сесть в чикагском порту на ближайший грузовой корабль до Арбурга. Поэтому сейчас я двигался сквозь звездную карту людей, чувствуя, как вокруг каждого формируются туманные завихрения возможностей и надежд. У кого-то они были сильнее, у кого-то – слабее, кто-то сиял, а кто-то почти перегорел. Любой из них может оказаться следующим на моем пассажирском сиденье, любой может внезапно проявить себя. Но сейчас зов вел меня к застывшему за горизонтом огню души Миры, замершему посреди заснеженного городка с древней историей. Я протянул сотруднице авиакомпании сорванный в уборной лист о правилах пользования туалетом, который сегодня служил мне вместо билета, и как ни в чем не бывало сдал свой чемодан с личными вещами. При мне остался лишь кейс с артефактами в качестве ручной клади. И вот уже мой бизнес-класс, широкое мягкое кресло у окна, все вокруг суетятся. Люди, как муравьи, несут свои вещи и раскладывают по местам. Я закрываю глаза и выпадаю из реальности.
Мира в длинном синем платье ходит по залу и здоровается с гостями, кому-то улыбается, почти всем крепко жмет руки. Стулья и столы цвета серебра, на них накинуты прозрачные скатерти, официанты скользят как бы сквозь толпу с шипучими напитками, от которых разлетаются блестки. Моя подопечная выискивает кого-то в толпе с видом делового суриката и наконец зацепляется взглядом за черноволосого юношу в дорогом смокинге. Словно планеты вокруг солнца, по соседним от него орбитам кружат восхищенные девушки и женщины всех возрастов. Мириам достает телефон вместо зеркальца и поправляет прическу, которая и без того безупречно уложена.
Зал в серпантине пахнет сладким манго, и аромат этого вечера настолько яркий, что ощущается как колышущийся на ветру тонкий шелк. Золото света хрустальных ламп множится в начищенных до сияния поверхностях.
– Я по делу, Даниил Игоревич, здравствуйте! – Мира выныривает из океана лоска и обращается к черноволосому юноше. – Я прочитала вашу петицию о принятии закона против жестокого обращения с бездомными животными и была приятно удивлена, когда узнала, что актеров тоже волнуют проблемы обратной стороны этого мира. Ну, той, которая не сияет лучами софитов. У меня к вам деловое предложение.
Девушки и женщины начинают шептаться, темы их разговора соскальзывают на обсуждение модных тенденций. Даниил Игоревич приподнимает бровь:
– Когда я выбирал костюм на закрытую новогоднюю вечеринку для звезд, то не представлял, что кто-то захочет поболтать о чем-то серьезном. Вы ведь не актриса?
– Нет, и этот факт не помешал мне достать пригласительный на мероприятие. Моя семья дружит с одной актерской династией… Но сейчас не об этом. Эта ваша петиция – она замечательная. Совсем скоро мэр будет вынужден узаконить права бездомных животных, которым, правда, по-прежнему будет негде жить. В нашем городе нет ни одного городского приюта для кошек и собак, только пара частных. Не то, что у вас, в Петербурге. Предлагаю учредить фонд имени вас, сделать меня управляющей, а деньги будем собирать на таких вот званых ужинах. Я беру на себя организацию всего процесса. Со временем создадим не один, а несколько приютов. И еще у меня есть идея открыть кафе, где будут жить котики, и каждый желающий сможет прийти, перекусить, погладить котика и, возможно, взять его домой…
Даниил Игоревич отходит в сторону, жестом приглашая за собой Мириам.
– Я же вижу, вы тоже любите животных. У вас две любимых собаки, и, согласно господину Фейсбуку[7], вы даже путешествуете только вместе с этими пушистыми ребятами. Но представляете, не всем зверям так повезло с хозяином… – девушка говорила так энергично, что почти забыла дышать.
– Безусловно, любопытный предмет для беседы за чашкой чая. А пока вам взять…
– Чай, сок, воду, газированный напиток?.. – отозвался актер женским голосом, и его бледные черты исчезли, сменяясь цветущим лицом стюардессы.
Я выбрал сок и попросил меня не беспокоить. А ужин оставить на моем столике, когда еду пойдут разносить по салону.
Следующие фрагменты прошлого вместили в себя исполнение самых светлых надежд Миры, обнимая меня теплым пурпуром. Она совершила все задуманное и даже съездила на выставку своих картин в Италию! Большая часть фрагментов ее памяти была теплой, но не последний. Тяжелые и трагичные моменты жизни наших подопечных являются в конце – проводя черту, за которой остается многозначительное многоточие.
Я видел трещины и пузырьки в голубом стекле, и они трещали, словно лед древнего озера. Тонкие пальцы закрыли лицо. С оранжевого осеннего клена опадали созревшие денежные листья… На лету они обращались в пепел. Красота дерева увядала, оставляя после себя непрошеный мороз на коже. Видение неохотно отпустило меня, но я еще какое-то время не мог отделаться от проступающей сквозь реальность рыжей патины разрушения.
Самолет садился в жемчужно-розовые облака – они были такого цвета, что казалось, если их подоить, то из них прольется молоко, а не просыплется снег. Арбург, родной город Мириам, из иллюминатора казался сборищем картонных домиков в гирляндах, совсем как на витрине кондитерского магазина, украшенного к Рождеству и Новому году. Интересно, моя подопечная готовится к зимним праздникам? Выбирает подарки, украшает квартиру? Или ей, как и мне, чужды все эти метания, очереди во всех магазинах и пустые вечеринки?
Включив обаяние Проводника, я первым получил такси в зоне прибытия, обойдя тех, кто уже какое-то время дожидался свободной машины. Моя улыбка сгладила их раздражение, и они остались стоять на скользком тротуаре возле здания аэропорта, счастливые, как никогда в жизни. Я слишком любил южные пейзажи и более чем прохладно относился к северным, которые, по моему мнению, хорошо смотрелись только из жарко натопленного помещения или на фотографиях. Хотя из теплого салона автомобиля вид открывался ничего такой, я даже немного проникся этим ледяным очарованием. Проносящиеся за окном узкие улочки в снежной перхоти рождали ощущение дежавю. Гордый Арбург поглотил отголоски бывших поселений: сначала принадлежавшая викингам деревушка Блиньясборгин, а затем средневековый шведский град за мощной крепостной стеной – Армьюрвилль. Кое-где в его силуэтах угадывалась древняя постройка, вклиненная в современный антураж: мелькали обломки каменной стены, шпиль башни, заколоченный вход в черноту катакомб… Даже не верилось, что сейчас он принадлежал России. Впрочем, узнаваемые силуэты панельных пятиэтажек, попадающиеся даже в центре города, легко помогали в это поверить.
– Остановите возле арки вон того дома, – попросил я водителя, захлебываясь в ощущениях, которые твердили, что я почти на месте. Чувство правильности происходящего, радость от проделанного пути и эмоции, которые мы испытываем только во сне, когда свободно парим в небе, обволакивали меня в уютный кокон…
В подворотне стояла девушка в вязаной шапке и теплом шарфе с оленями и кормила котов, насыпая им еды из бумажного пакета. Арбург выглядел так экзотично, что я бы не удивился, если все было наоборот: девушка в шарфе с котами кормила оленей. За моей спиной водитель выгрузил чемоданы прямо на тротуар и умчался прочь.
