Книга Оперативный центр. Зеркальное отражение - Том Клэнси

Воскресенье, 22.15, Вашингтон

Гриффен Идженс вернулся в Овальный кабинет.

– Полиция штата уже направляется на Форест-роуд, – сказал он, – и к ним на подмогу спешит на вертолете группа моих людей. Не пройдет и получаса, как этого сумасшедшего схватят.

– Он не окажет никакого сопротивления, – мрачно пробурчал Беркоу.

Директор ФБР грузно опустился в кресло.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что мы выполнили его требование. Он отбарабанит какой-нибудь радикальный бред и сдастся без сопротивления.

– Проклятие! – выругался Идженс. – А мне очень хотелось хорошенько его прижать.

– И мне тоже, – сказал Беркоу.

Помощник по вопросам национальной безопасности повернулся к Майку Роджерсу. Хотя все присутствующие в Овальном кабинете были мрачнее тучи, самое удрученное лицо было у Беркоу.

– Итак, Майк? – спросил он. – Кто эти твари и как нам раздавить остальных?

– Прежде чем вы начнете отвечать, – остановил Роджерса президент, – возможно, кто-либо из присутствующих здесь проинформирует нас, затевает ли российская армия что-либо такое, что сможет перерасти в полномасштабное вторжение? Разве мы не должны следить за этим?

Мелвин Паркер, председатель объединенного комитета начальников штабов, один из самых немногословных сотрудников администрации, впервые взял слово:

– Пока этот Экдол диктовал условия безоговорочной капитуляции, я связался с министром обороны Колоном. Он позвонил в Пентагон. Мне сообщили, что несколько российских дивизий проводят маневры у самой границы с Украиной. Численность задействованных войск для данного региона достаточно большая, однако пока что никаких тревожных сигналов не поступало.

– Больше нигде никаких перемещений войск? – спросил Роджерс.

– Военная разведка бросила все силы, чтобы это выяснить, – ответил Паркер.

– Но приграничные районы могут стать зоной сосредоточения российских войск, – заметил Лоуренс.

– Совершенно верно, сэр, – согласился Паркер.

– Вот в чем проблема, черт побери, – проворчал глава ФБР Идженс. – Все эти новые технологии... У нас слишком мало агентов на местах. Никакой спутник не сможет узнать о том, что простые солдаты ругаются по поводу назначенного на завтра марша, и о том, что нанесено на карту, которая лежит в штабной палатке. А именно в этом и заключается настоящая разведка.

– Да, такая проблема есть, – согласился Роджерс. – Однако она не имеет никакого отношения к нынешней ситуации.

– Это еще почему? – спросил Рахлин.

– Все дело в том, – сказал Роджерс, – что эти ребята из ячейки "Грозная" ничего не выгадали.

– Что вы имеете в виду? – спросила Тоби Грумет, которая до сих пор молчала, стенографируя разговор для своего шефа.

– Предположим, произойдет вторжение, – начал Роджерс, – скажем, Россия нападет на Украину. Мы все равно не станем вмешиваться.

– Это еще почему? – удивилась Грумет.

– Потому что это будет означать объявление войны России, – продолжал Роджерс. – А что нам делать дальше? У нас нет возможности эффективно вести обычную наземную войну. Это было наглядно доказано на Гаити и в Сомали. Если мы попробуем что-либо предпринять, потери будут очень большие, и телевидение тотчас же раструбит о них на весь мир. Общественное мнение и Конгресс выкрутят нам руки быстрее, чем выгоняют из церкви игроков в кости. А ограничиться одними ракетами и бомбардировками мы не сможем из-за неизбежных жертв из числа мирных жителей.

– У меня уже ручьями текут огромные слезы, как у Бетти Буп[12], – презрительно промолвил Беркоу. – Война есть война. Без жертв не обойтись. И, если не ошибаюсь, именно русские первыми дали этот залп по мирным жителям Нью-Йорка.

– У нас нет никаких данных, подтверждающих, что эту акцию одобрило российское правительство, – заметил Идженс.

– Совершенно верно, – подтвердил государственный секретарь Линкольн. – И, если честно, можете думать обо мне что хотите, но лично я не желал бы, чтобы мы вели войну в Восточной Европе, даже справедливую. Германия и Франция нас не поддержат. Возможно, они даже не одобрят наши действия. Вполне вероятно, и НАТО отвернется от нас. А затраты на усмирение России и послевоенное восстановление затронутых государств окажутся неисчислимыми.

– Да уж, – с нескрываемым презрением произнес Беркоу, – лучше возвести новую линию Мажино и отгородиться от врага, как это сделали поросенок Ниф-Ниф из сказки, построивший домик из соломы. Лично я категорически не согласен с таким подходом. Мое мнение – нужно отправиться прямо в логово Большого страшного волка, выжечь его дотла напалмом, а из того, что останется, сшить шубу. Понимаю, что подобный подход не является политически разумным, однако начали все это не мы.

– Скажите мне вот что, – обратился к Роджерсу Линкольн. – Японцы прислали вам коробку шоколадных конфет с благодарственной открыткой за то, что вы не дали Северной Корее стереть Токио с лица земли своими ракетами "нодон"?

– Я старался не ради того, чтобы меня дружески потрепали по плечу, – возразил Роджерс. – Я сделал это потому, что так нужно.

– И все мы очень гордимся вами, – согласился Линкольн, – и все же счет потерь – двое погибших американцев и ни одного японца.

Вмешался президент:

– Здесь я на стороне Майка, однако мы отходим от той проблемы, которая у нас на руках: кто стоит за взрывом в тоннеле и что этим людям надо? – Он взглянул на часы. – В десять минут двенадцатого я должен выступить в прямом эфире с обращением к нации по поводу трагедии в Нью-Йорке. Тоби, будьте добры, подкорректируйте текст обращения, добавив информацию о том, что террорист был задержан по горячим следам, благодаря слаженным действиям ФБР, ЦРУ и других спецслужб, хорошо?

Кивнув, заместитель помощника по вопросам национальной безопасности направилась к ближайшему телефону.