class="p1">— Кто бы вы ни были, — сказала гирванка. — Но я — трибун Атхайно, и я плачу долги.
Трибун?
Только в этот момент я сообразил, что на ней нет браслета-классификатора, которые таскали даже самые нищие жители трущоб! Кто же она такая, эта странная женщина? Флотский офицер, который не носит браслета? И что она забыла в Изнанке, почему в форме? Какие дела могут быть у нее с Сонным?
Вопросов было много, но волновали они меня не очень сильно.
Главное — сдать эту дамочку Зеленому, и забыть про нее.
Глава 9
В нашей «казарме» царило редкостное умиротворение.
Последние недели мы носились как безумные, сначала по джунглям, потом между мирами. И вот сейчас бойцы отдыхали, почти все спали чуть ли не двадцать четыре часа в сутки. Группа фанатичных картежников во главе с Ррагатом резалась в биралу, и до меня долетали отдельные реплики:
— Беру две.
— Сверхновая поверх твоего красного гиганта!
— Три метеоритных пояса не хочешь?
Дю-Жхе постоянно рассказывал новые сказки, и последнюю он закончил только что. Послевкусие еще дрожало у меня внутри: «однажды Первый Охотник решил узнать, где начинается Мерцающая Река. Он взял копье из бедренной кости Костяного Великана, сети из волос Неистовой Женщины, запасся сушеным мясом, сел в свой челнок и принялся грести изо всех сил».
Юнесса с Биллом куда-то исчезли, и мне не очень интересно было, чем они занимаются. В этот раз я твердо решил, что хватит с меня этих приключений, что у меня есть семья, и за нее надо держаться.
Кстати, о семье… я ведь так и не сообщил Юле, что уже в Столице.
Закрыть глаза, откинуться на подушке, и представить жену — все просто, если только проклятая система связи захочет работать.
— Шевелись, чтоб я сдох, — прошептал я, ощущая, что ничего не получается.
Голова у меня онемела, показалось, что сверху на нее опустился холодный и жесткий колпак. Ледяные мурашки побежали по позвоночнику, и я перестал слышать реплики картежников и храп дрыхнущего без задних ног Макса.
Раньше вроде не было таких ощущений?
Я знал, что орден Трех Сил держит какую-то блокировку вокруг пленниц, не дает мне с ними говорить. Но не сомневался в том, что сумею преодолеть ее, сломать любую защиту, найти брешь, проломить силой.
Я увидел Юлю с невероятной четкостью, причем это было не воспоминание, поскольку в таком виде я ее не помнил: ярко-синий просторный халат, вышитый золотой нитью, и волосы собраны в высокую прическу так, что получается пучок фактически на макушке, и очень много косметики. И она вроде бы ощутила мое присутствие, по крайней мере улыбнулась очень знакомо, и от этой улыбки я на миг забыл, где нахожусь и что происходит.
Но тут же вспомнил, готовясь к мощному удару — когда включится защита.
— Егор? — это я не столько услышал, сколько прочитал по губам.
— Да, это я, — ответил я. — Слышишь меня? Я…
Но тут «колпак», сидевший у меня на голове, сжался и потащил меня вверх, так что я ощутил себя попавшей на удочку рыбой. Почти увидел, как пробил стеклянную поверхность воды, и очутился в пространстве, где облака сиреневого и желтого дыма перетекали друг в друга, и мерцали тусклые алые звезды.
Я попытался открыть глаза, вырваться из странного видения, но не смог.
И тут же зазвучал другой голос, куда менее приятный, чем у моей жены, который я совсем не хотел слышать:
— Человвекк Егор. Вот теперь ты в нашей власти!
Тиззгха! Мать Кладки, чтоб ее!
Естественно, я пользуюсь живым телефоном, который встроили мне в голову нелюди. Наверняка они могут следить, когда я его активирую, и некоторым образом вмешиваться в процесс, даже находясь от меня в десятках и сотнях световых лет, на другом краю галактики или вовсе в другой.
И каждый сеанс связи для меня страшный риск.
— Чего вам надо? Отвалите! — прорычал я, дергаясь и пытаясь высвободиться, но «колпак» держал крепко, я почти мог его представить — металлическая хреновина вроде тех сушилок для волос, что в советское время попадались в некоторых парикмахерских, только более тесная.
— Ты знаешь, что нам надо, — Тир-Тир-Вага-Хуммаа просто клекотала от злости. — Уплотнитель Реальности!
— Да он у вас!
— Нам нужна твоя память, чтобы понять, что именно ты сотворил с ним, — пояснила Мать Кладки. — Ты, человввеккк, сделал нечто странное, испортил то, что нельзя испортить!
— Ничего я с ним не делал. Я…
— А это мы сейчас узнаем, так, — перебила меня тиззгха. — Это может быть больно.
Я дернулся снова, но по моему телу от макушки к пяткам побежали электрические заряды, поначалу слабые, вызывающие только чесотку, затем все более и более раздражающие… Паралич сковал мои мышцы, и в мозг пришла немота — я не мог довести до конца ни одной мысли, я начинал их, но слова выстраивались с таким трудом, словно я складывал их из каменных блоков.
Это совсем не походило на воздействие мыслещупа, с помощью которого меня допрашивали. Я вообще не ощущал, что кто-то роется в моем прошлом, я ничего не вспоминал, просто нечто странное и болезненное происходило с моим телом, а я даже корчиться не мог.
А потом нечто полезло ко мне внутрь, мои ткани словно раздвигали горячие щупальца, без особой аккуратности тыкались во внутренние органы, обвивали кости, проникали в сосуды и бултыхались в моей крови. Словно языки, они пробовали на вкус все, к чему прикасались, и это было мерзко — будто сотни слизней пожирали меня заживо.
И я начал бороться.
Как я сражался с головной болью, наведенной переводчиком, как терпел атаку мыслещупа.
— Ничего… ничего… ничего… — где-то очень далеко сказала Мать Кладки, то ли три раза повторила одно слово, то ли оно отдалось у меня в голове.
Вокруг текли струи дыма, мерцали алые звезды, и я напрягался изо всех сил, выталкивая из себя чужое присутствие.
— Ничего, — повторила Тир-Тир-Вага-Хуммааа в очередной раз, и на этот раз в ее голосе звучали гнев и разочарование. — Человввеккк Егорр, мы сделаем тебе очень больно, если ты не расскажешь все! Что ты сделал с Уплотнителем?
— Нечего мне вам рассказывать! — рявкнул я в разноцветную пустоту. — Отвяжитесь!
И силы этого крика оказалось достаточно, чтобы щупальца отдернулись, разряды перестали терзать мою плоть.
— Ты обманываешь нас, наши технологии несовершенны, — Мать Кладки не верила мне. — Но есть другие, которые можно использовать только лицом к лицу. И мы придем к тебе. Поскольку мы знаем, где ты… ага, маленький друг в твоей
