Книга Мой Дантес - Ольга Кириллова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так, – кивнул головой дед.
– А зимний мундир шился двубортным, – торжественно произнесла я. – Значит, пуговицы шли в два ряда!
– Уела! – печально констатировал старик.
– И еще уем, – разошлась я. – Специалисты утверждают, что пуговицы на мундирах кавалергардов были сделаны из твердых сплавов и серебра. Поэтому, попав в нее, пуля могла отлететь в сторону. Эта теория имеет право на жизнь.
– И дураку понятно! – дед явно был разочарован. – Но кольчужку Дантес мог-таки добыть.
– О, Боже! – взвыла я. – Покажите мне кольчужку, которую можно надеть под мундир, сшитый точно по фигуре. Мундир – это не балахон и не полушубок! Под него не то что кольчугу, обычный свитер не подденешь.
Старик притих, видимо, обдумывая все сказанное мною, а я продолжила:
– Есть и еще одно «но» против того, что Дантес мог использовать какие-либо защитные средства. Это честь кавалергарда! Представьте себе такую картину. Пуля Пушкин попадает противнику в руку. Дантеса раздевают, чтобы перевязать рану и обнаруживают кольчугу или бронежилет, коих, как я уже говорила, в то время и в помине не было. И что?
– Что? – дед напрягся.
– А то! – съязвила я, удивляясь недогадливости старика. – Позор это! Позор, равносильный смерти! И конец карьеры. В таком случае Дантес вынужден был покинуть Россию, но шлейф позора потянулся бы за ним и на родину. Учитывая тщеславие Жоржа, он пойти на подобный поступок просто не мог. Кстати, обо всем этом писали в шестидесятых годах, вопрос довольно широко обсуждался рядом специалистов. Странно, что вы этого не знаете.
Дед обиженно засопел, поднялся, поставил стул к окну и поплелся к двери. У порога остановился, оглянулся и укоризненно произнес:
– Не кичись, Лизавета. Не все же такие умные.
– Да я не умная, – как можно доброжелательнее произнесла я. – Просто долгие годы собирала о Дантесе все, что попадалось под руку. И…
– Ладно уж, спи, – перебил меня старик. – Завтра день не из легких будет. Нам многое надо обмозговать.
– О Дантесе? – с надеждой спросила я, радуясь тому, что нашла благодарного и любознательного собеседника.
– О тебе, девонька, – вернул меня на землю дед. – О тебе!.. Доброй ночи!
Последние слова я восприняла как насмешку. Разве может быть ночь доброй, после напоминания о моих собственных проблемах. Я с досадой пнула подушку кулаком, плюхнулась на нее, натянув на голову одеяло, и, как в детстве, принялась считать.
– По морю плыли тридцать три корабля. На каждом из них по тридцать три лягушки. Первый корабль начал тонуть. В воду прыгнула первая лягушка. За ней – вторая, потом – третья, дальше – четвертая, следом – пятая…
Старое проверенное средство сработало. Где-то на девятнадцатом затонувшем корабле с седьмой, прыгающей в воду лягушкой я, наконец-то, провалилась в сон.
Как это ни банально звучит, но первые годы жизни с Никитой были похожи на сказку. Он ничего не умел делать вполсилы. Если на новый год ставилась елка, то обязательно настоящая, неимоверно пушистая и до потолка. Если решался вопрос о поездке, неважно – по России или за рубеж, то все продумывалось до мелочей, вплоть до встречи нашей скромной парочки в аэропорту или на вокзале. Если мы отправлялись по магазинам, то до отказа забивали багажник машины всякой снедью. Разгружая пакеты возле дома, я, негодуя, смеялась:
– И кто все это будет есть? Половину же выбросим.
– Не выбросим, – бодро отвечал мой запасливый муж. – Позовем гостей. Сметут все за милую душу.
Никита же заставил меня получить права, на всю жизнь привив любовь к большим машинам. А началось все с маленького «фордика».
Приехали на рынок, автомобилей вокруг – яблоку негде упасть. Побродили, посмотрели. Я ничего в этих железках естественно не понимала. Зато Никита!.. Часа полтора ходил, заглядывал под капоты, изучал панели, вел умные беседы с продавцами и, наконец, обратил внимание на меня, бесцельно плетущуюся сзади:
– Ну, Лизок, какую машину хочешь?
– Кр-р-расненькую, – стуча зубами от холода, наобум брякнула я.
– Красненькую так красненькую, – согласно кивнул Никита, оглядываясь по сторонам. – Был тут один приличненький «фордик».
«Форд-проуб» оказался действительно весьма приличной машиной, но слишком уж маленькой. Через пару месяцев я заныла, что меня совсем не видно на дороге, автомобиль низкий и создается впечатление, что я скребу задом по асфальту, а машины побольше норовят подрезать и хамят: плевать они хотели на шмакодявку, которая вертится у них под колесами.
– Нет проблем, – как всегда, легко откликнулся Никита. – Будешь ездить на танке, и поплевывать на остальных свысока.
Уже через неделю я пересела на новое авто – внедорожник «Шевроле Юкон». Танк не танк, но впечатляет. Теперь на дорогах не я, а от меня шарахались. Поди, разгляди, кто там сидит за тонированными стеклами: избалованная соплюшка или бритоголовый бандит.
Словом, отныне, на дороге я чувствовала себя королем, а дома – королевой. Удивительно, но Никита умел организовать жизнь так, что каждый день казался праздником.
Все было просто замечательно, за исключением двух вещей. Первое – по всякому, даже мало-мальски незначительному поводу, Никита дарил мне золотые украшения, к которым я была абсолютно равнодушна. Как-то, получая очередную безделушку на именины, я скромненько спросила:
– А что будет с тем, кто не любит золото?
– Получит алюминиевой ложкой по носу! – как всегда отшутился муж.
Не найдясь с ответом, я отправила очередную коробочку в недра специально оборудованного шкафчика с мыслью о благодарности потомков в адрес запасливых предков.
Но если с этой слабостью мужа еще можно было как-то мириться, думая все о тех же потомках, то вторая особенность его характера нередко доводила до негодования. Пока.
Никита любил прихвастнуть. Особенно в компании. А компания, состоящая из любителей-рыболовов, как правило, никогда не менялась. Но отличалась тем, что на рыбалки готовились загодя, выбирая определенные места, где какой-нибудь местный «воротила» организовывал все по высшей мерке: гостиницу, озерко с бережками, кустиками и плакучими ивами, куда заблаговременно вываливалась пара бочек форели, коптильню, столик под навесом. Словом, рыба там ловилась сама, без приговоров, плевков на крючки и прикормов.
При такой организации улов, естественно, мерялся далеко не одним килограммом, быстренько разделывался, коптился и подавался на стол парой молчаливых мужичков из местных. Сопровождающим рыбаков дамам оставалось лишь расставить напитки, да разложить зелень с овощами.
На этом прелюдия заканчивалась, и начиналось то основное, ради чего и собиралась компания. Вспоминали что-то смешное из жизни, из прошлых рыболовных вылазок, травили анекдоты, ругали политиков, при этом ни словом не затрагивали бизнес, хотя прекрасно знали, кто чем зарабатывает на весьма небедную жизнь и… хвалились.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Мой Дантес - Ольга Кириллова», после закрытия браузера.
