Но на работе меня ждал отнюдь не курорт. Повсюду меня встречали сочувственно нахмуренные лбы, приглушенные голоса спрашивали: «Ну как она?» Все здание словно пульсировало беспокойством, лишь эхом раздавался боевой клич: «Судить пока рано». Даже Винс Мацуока поддался всеобщему настроению: принес пончики (второй раз за эту неделю!) и исключительно из сочувствия оставил мне тот, что с кремом.
— Как она? — спросил он, протягивая пончик.
— Потеряла много крови, — сообщил я, ради хоть какого-то разнообразия, пока язык не отсох от бесконечных повторений одного и того же. — До сих пор в реанимации.
— В «Джексоне» лечить умеют, — заметил он. — Практики много.
— Лучше бы на ком другом практиковались, — отозвался я, прожевывая пончик.
Я успел посидеть у себя за столом всего десять минут, когда мне позвонила Гвен, личная помощница капитана Мэттьюса.
— Капитан вас ждет немедленно, — потребовала она.
— Какой красивый голос… то светлый ангел Гвен! — протянул я.
— Он сказал, немедленно! — отрезала она и повесила трубку.
Через четыре минуты я появился в приемной начальства, где и узрел Гвен собственной персоной. Она всю жизнь была помощницей капитана, с тех давних пор, когда звалась его секретаршей, причем по двум причинам. Во-первых, она невероятно эффективно работала. А во-вторых, была невероятной простушкой и ни одной из трех капитанских жен не удавалось придумать против нее ни малейшего возражения.
— Ах, Гвендолин, — начал я, — сладкоголосая сирена Южного Майами…
— Он ждет.
— Забудьте о нем! — попросил я. — Летим со мной, к прекрасной буйной жизни!
— Идите! — Она кивнула на дверь. — В переговорную.
Странное место, чтобы принести мне официальные соболезнования… Впрочем, он капитан, а Декстер только пыль у дороги, поэтому я пошел куда сказано.
Капитан Мэттьюс и впрямь меня ждал. Равно как и множество других людей, по большей части мне знакомых. Среди них был Исраэл Сальгеро, руководитель отдела внутренних расследований и уже сам по себе плохая новость для всех и каждого. Рядом с ним сидела Ирэн Каппучио, которую я знал в лицо и по репутации, — старший юрист управления появлялась редко, лишь когда против нас выдвигали серьезные обвинения в суде. Дальше сидел еще один полицейский юрист, Эд Бизли.
Напротив располагался лейтенант Штейн, специалист по связям с общественностью и мастер формулировок, представляющих нас бравыми полицейскими, а не бандой варваров. Короче, в такой компании Декстеру вряд ли удастся расслабиться.
По соседству с Мэттьюсом сидел незнакомец, явно не полицейский, судя по покрою откровенно дорогого костюма. Чернокожий, с важным и снисходительным выражением лица; его бритая голова блестела так ярко, словно была натерта мебельной полиролью. Когда он пошевелил запястьем, из-под рукава сверкнули огромная бриллиантовая запонка и часы «Ролекс».
— Морган, — произнес Мэттьюс, и я помедлил в дверях, пытаясь побороть панику. — Как она?
— Судить пока рано.
Он кивнул.
— Ну, я уверен, все мы… э, надеемся на лучшее. Она прекрасный офицер, отец ее был тоже… и твой отец, разумеется. — Он поперхнулся, откашлялся и продолжил: — Врачи… гм, в «Джексоне» врачи самые лучшие, и я хочу, чтобы ты знал: управление сделает все… гм… В общем, садись.
Я ухватил свободный стул и сел, гадая, что же тут творится, но уже заранее зная, что мне это не понравится.
Капитан немедленно подтвердил мое первое впечатление.
— Разговор неофициальный. Просто чтобы… э… гм…
Незнакомец пронзительно буравил его взглядом, потом обратился ко мне:
— Я представляю Алекса Дончевича.
Имя ни о чем мне не говорило, хотя должно было бы, судя по тому, с какой спокойной уверенностью он его произнес. Так что я просто кивнул и сказал:
— А, понятно.
— В первую очередь, — продолжил незнакомец, — я требую его немедленно освободить. А во вторую…
Тут он помолчал, явно для пущего эффекту, а также выжидая, пока его праведное негодование заполнит всю комнату.
— Во вторую очередь, — объявил он, как будто обращаясь к огромной аудитории, — мы намерены подать на вас в суд.
Я моргнул. Все смотрели на меня — я явно был важной частью чего-то зловещего.
— Послушайте, — встрял Мэттьюс, — у нас неофициальная, предварительная беседа. Потому что мистер Симеон… э… занимает очень уважаемое положение в обществе. В нашем обществе, — добавил он.
— И потому, что его клиента задержали за несколько тяжких преступлений, — добавила Ирэн Каппучио.
— Задержали незаконно! — возмутился Симеон.
— Посмотрим, — возразила ему Каппучио. Потом кивнула в мою сторону. — Возможно, мистер Морган прольет немного света.
— Ладно, — сказал Мэттьюс. — Не будем… э… — Он уперся ладонями о стол для переговоров. — Самое главное — это… гм, Ирэн?
Каппучио кивнула и перевела взгляд на меня.
— Расскажите нам, что именно произошло вчера — до нападения на детектива Морган.
— Ирэн, вы же знаете, что в суде это не пройдет! — фыркнул Симеон. — Нападение? Да будет вам!
Каппучио наградила его ледяным немигающим взглядом, который показался мне долгим-долгим, хотя на самом деле продолжался всего секунд десять.
— Хорошо, — произнесла она, снова обернувшись ко мне. — Что предшествовало тому моменту, когда клиент мистера Симеона вонзил нож в Дебору Морган? Вы ведь не отрицаете, что он ударил ее ножом? — бросила она адвокату.
— Давайте послушаем, что случилось. — Симеон натянуто улыбнулся.
Каппучио кивнула мне:
— Продолжайте.
— Ну… — начал я. И на этом как-то застопорился.
Я ощущал на себе взгляды всех людей за столом, слышал тиканье часов, но не мог выдавить ничего более внятного. Хорошо, хоть наконец-то стало ясно, что это за Алекс Дончевич (всегда полезно знать имена людей, которые пыряют ножом ваших родственников).
Кем бы он там ни был, в списке, который мы с Деборой проверяли, Алекс Дончевич не значился. В тот дом она постучала, разыскивая человека по имени Брендон Вайсс, — и получила ножевое ранение. Совершенно посторонний человек ударился в панику и схватился за нож всего лишь при виде полицейского значка?
Декстер не требует от жизни непременной логики. В конце концов, живем мы здесь как-то.
Но в этой истории не было вообще никакого смысла, если только не принять за аксиому, что каждый третий житель Майами готов убить незнакомого посетителя. Хотя мысль эта и таила в себе некое заманчивое очарование, она все же не казалась мне слишком правдоподобной. К тому же я понятия не имел, с чего вдруг это требует такого представительного собрания. Мэттьюс, Каппучио, Сальгеро… не каждый день такие люди собираются на чашку кофе.
