кхм, приятно. Чем тебе помочь? Напоить?
– Будь добр.
– Слушай, Кэт. Зачем плутать в темноте, спотыкаться, страдать. Позвала бы меня сразу, я бы все сделал, – он прошел в кухню, достал из навесного шкафчика стакан, наполнил его водой, – Я готов исполнить любое твое желание.
– Откуда мне знать, что ты восседаешь в кресле, как тень отца Гамлета? Чего ты молчал?
– Ждал своего часа. И дождался. Почему ты не спишь?
– Не могу. На твоей кровати уснуть нереально.
Он протянул ей стакан, вопросительно приподнял бровь. Она все еще держалась за грудь.
– Как будешь пить? Тебя напоить или может…Подержать?
– Что подержать?
– Ну, – он продемонстрировал свою широкую ладонь, – у меня лучше получится прикрывать тебя, пока ты пьешь.
Кэт испепелила его взглядом.
– Нахал. Пои меня, – она вытянула шею. Джерри поднес к ее рту стакан, она напилась.
– Почему на моей кровати нереально уснуть? – Джерри поставил стакан на стол.
– Это сплошное мучение, – она вытерла губы плечом. – Я приехала сюда только по одной причине. Мечтала выспаться. Перспектива ночевать в аэропорту на креслах меня пугала, как ты понимаешь. Теперь я начинаю понимать, что кресла были не так уж плохи! Твоя кровать не создана для сна. Где ты вообще достал этот раздолбанный, не побоюсь этого слова, топчан?!
Она запальчиво махнула рукой в сторону спальни, забывшись. И спешно вернула ладонь на место.
– Дьявол…
– Топчан, говоришь… – лицо Джерри в сумеречном освещении приняло выражение, которое сделало его похожим на разбойника. Или на предприимчивого беса Мефистофеля, который, во что бы то ни стало, выторгует у смертного его бесценную душу. – Хочешь, достанем тебе другую кровать?
– Где мы ее достанем?
– Да хотя бы наверху. Кровать – это не проблема, – он ухмыльнулся. – Проблема в другом, Кэт.
– В чем именно?
– Мне кажется, – он придвинулся к ней вплотную, – пока ты здесь. Под крышей моего дома. Пока ты тут со мной, ни одна из моих кроватей не будет пригодна для сна. Твоего либо моего.
Кэт почувствовала его пальцы на талии, потому выше, почти у самой груди. Они осторожно гладили ее, едва касались, скользили вверх-вниз. Ее слегка покачивало, словно она превратилась в перышко на волне. Перед глазами разливался туман. В животе стало жарко, больно, и жар этот начал медленно затоплять все ее тело. Она чувствовала идущее от Джерри тепло. Чувствовала, как ее кожа поглощает это тепло, жадно впитывает, покрываясь испариной. И внутри становится всё горячее, больнее. Дыхание делается трудным, тяжелым и, кажется, вот-вот прервется.
– Кэт…
Она не знала, что отвечать. Она уже нечетко видела его лицо. Ей хотелось закрыть глаза, чтобы только ощущать его, пить, вдыхать полной грудью, всей собой. И вообще не отвечать ни на какие вопросы.
– Кэт… – снова прошептал Джерри. Взял ее за запястья, заставил отпустить грудь. Она безвольно подалась вперед, когда он потянул ее на себя. Обхватил за бедра, приподнял, бережно усадил на столик перед собой. – Хочешь?
– Что, Джерри?
– Хочешь, я помогу тебе?
– Господи, о чем ты говоришь?
– Хочешь, я научу тебя спать в моей кровати?
Он прикоснулся губами к ее шее. Она откинулась и посмотрела на него. Не глаза, а жидкий огонь, расплавленное серебро. Под ее пальцами билось его сердце. Стучало так, словно хотело проломить грудную клетку и оказаться в ее ладонях.
– Хочу, – ответила Кэт, – конечно, я хочу этого, Джерри.
Он поцеловал ее в губы. Наконец-то. Нежно и жадно одновременно. И больше не смог от них оторваться. Так, целуя, и понес ее в спальню.
«Как хорошо», – подумала Кэт, лежа навзничь на сбитых простынях. Ей не хотелось шевелиться. Внутри царила чарующая гармония. Девушка отдыхала, воображая, что сейчас, там, в ней, глубоко живет синее море, наполненное волшебными песнями серен. Ей нельзя двигаться, иначе море потеряет покой, взбурлит, рассыплется мириадами капель, ударяясь о камни, растает легкой морской пеной. Исчезнет. Вместо гармонии придет буря. Вернется мрак. Принесет с собой холодные ветра. И все станет по-прежнему. А сейчас так хорошо!
Она очень хотела спать. Но не могла уснуть. Знала, что не заснет. Он сказал ей правду. Кровати в этом доме не пригодны для сна. Для ее сна точно.
Кэт повернулась на бок. Джерри лежал на животе, обняв подушку. Его лицо было обращено в ее сторону, освещено ночником, горевшим на прикроватной тумбе. Веки с темными ресницами прикрыты. Брови больше не сдвинутся, нет жесткой складки между ними. Рот не сжат упрямо, как обычно…
…Он зажег ночник, когда положил ее на кровать и рухнул рядом. Не отрывая рта от ее губ, помог ей раздевать себя. Кэт потянулась к ночнику.
– Стой, – он перехватил ее запястье, вдавил его в матрас, – я хочу видеть твое лицо.
Она поддалась. Как он был прав, не дав ей погасить свет! Ведь и она могла видеть его теперь. В его серых глазах мешалось столько всего, столько разных чувств, что ей становилось удивительно, восторженно и страшно! Откуда все это? Эта жажда и радость, безумное сладострастие, разбавленное чем-то таким, что и угадать-то сложно? Нет, невозможно такое увидеть в глазах мужчины, впервые познающего незнакомую ему женщину. Что это за огонь, рвущийся наружу, как из вулкана? Когда он успел так разгореться? Ведь еще вчера они не знали друг друга!
Теперь он спал. Неподвижный. Она смотрела, желая запомнить его лицо навсегда. Навечно оттиснуть в памяти.
«Когда-то я знала мужчину. Моего мужа. Я его любила. – Кэт невольно прислушивалась к себе. И отказывалась признавать, что в ней, в этот самый момент, как дым над костром, поднимается какое-то душащее, болезненное чувство. Заполняет ее до самых краев. Нет больше прежней Кэт. – Думала, что люблю. Думала, что знаю любовь. Похоже, я ошибалась. Причем, ошибалась основательно. Ничего я не знала. А сейчас начинаю понимать».
Она вспомнила, когда они соединились, он, прижав ее собой, что-то говорил ей на ухо охрипшим шепотом. Она его не понимала, так как говорил он по-гэлльски. Но, обвившись вокруг него, словно змея, соглашалась с каждым его словом и молила, как одержимая:
– Скажи еще… Скажи еще…
Спящий Джерард дышал почти беззвучно. Она рассматривала его сильное, голое тело. Тело атлета. Очень хотела коснуться, но боялась разбудить.
«Что мне делать, если я полюблю тебя? – спазм стиснул ей горло, на шее выступил ледяной пот. – Тогда я буду знать, что ты смотришь на другую женщину. Страстно шепчешь ей что-то на своем варварском языке, гладишь ее своими руками. На этой самой кровати. Целуешь ее, как меня целовал недавно. Как я буду жить со всем этим? Не
