— Сфинкс? — не понял Антон. — А что не так со Сфинксом?
— Просто Сфинкс, — смутилась Дия, поняв, что сказала лишнее. — Что ж, я могу проводить тебя к братьям. Мы поможем, но сил у нас мало.
— Не сейчас... — Гаевский прислушался к перестрелке неподалеку. — Только кажется, что в городе переполох. На самом деле Бонапарт наверняка уже наладил службу патрулей, засады, секреты... К утру все кончится и наступит время железной дисциплины. Тебе есть, где спрятаться? Жди меня завтра где-нибудь неподалеку.
— За меня не беспокойся. В паре кварталов отсюда есть рынок. Приходи туда, я тебя замечу первая. Прощай.
Дия исчезла едва ли не так же быстро, как беспредметница Мари. Гаевский удивленно усмехнулся: неужели она успела его хорошо рассмотреть. Он вернулся к зданию ставки, но едва выглянул из переулка, как увидел две темные фигуры, пробиравшиеся вдоль стены. Тихонько подобравшись ближе, он смог разглядеть, что это не арабы. На обоих была французская форма, но одному она явно была сильно мала. Воры, мародеры и мамелюки Гаевского не интересовали, но он сразу подумал о покушении на Бонапарта. Сейчас, когда штаб полон бегающих курьеров и адъютантов, а часовым каждое европейское лицо кажется знакомым и надежным, для этого было бы самое время.
Выждав момент, когда из главного хода с шумом выбежали сразу несколько порученцев и заслонили часовых, незнакомцы быстро вышли на свет факелов и как ни в чем, ни бывало, двинулись к дверям. Вот тут у Гаевского не осталось никаких сомнений: перед ним были Остужев и Байсаков. Не зная, как поступить, Антон пошел следом, стараясь держаться в тени. Поддержать сейчас их предприятие — значит нарушить приказ Дюпона и, возможно, все испортить. Да и кому теперь они служат?
Грохоча сапогами, из-за угла выбежала рота солдат. Командир начал выкрикивать резкие команды и сразу стало ясно, что наружную охрану штаба решено усилить. Гаевский видел, как Остужев что-то тихо сказал товарищу и оба прошли мимо часовых, не попытавшись проникнуть внутрь. Вздохнув, Антон решился и поспешил следом. Он догнал их через два квартала, как раз в тот момент, когда Александр решил выхватить саблю и выяснить, кто их преследует.
— Аккуратнее, Саша! — по-русски окликнул его Гаевский. — Я всего лишь поздороваться хочу. И еще: а вы с Ваней сейчас не в спальню к Бонапарту вдвоем вломиться собирались?
— Антон?.. — Ошеломленный Остужев развел руками. — Что ты здесь делаешь?
— То же, что и вы — присматриваю за Львом.
* * *
Остужев и Байсаков со всем комфортом добрались от Стамбула до Каира как раз вовремя, чтобы увидеть сражение. Видный человек при дворе султана был охотником за предметами, и вернул какой-то долг Ушакову, снабдив путников всеми необходимыми документами и надежным прикрытием. Более того, у них оказались французские бумаги, искусно подделанные, и патрулей теперь можно было не опасаться. Немного смущало отсутствие у Байсакова знания французского, но он был одет в форму простого солдата, и попросту молчал, пока офицер объяснял, кто они.
Задачу адмирал им поставил непростую и не слишком понятную: добраться до Каира, отыскать там секретный орден суфиев и наладить сотрудничество. Ушаков сообщил приметы некоторых людей, подсказал места, где их можно найти, но стремительное появление армии Бонапарта смешало карты. Некоторые люди оказались уже мертвы, другие то ли убежали, то ли спрятались. Зато появилась вторая цель, которая казалась Остужеву основной: Бонапарт. Похитить у него Льва — разве могли в Санкт-Петербурге ожидать подарка лучше? Александр все еще не был уверен, что готов убить генерала, но Байсаков был настроен весьма решительно.
Вот так и получилось, что два товарища почти решились на отчаянный поступок: проникнуть в штаб и, воспользовавшись суматохой, ночным временем и незнанием французами города, попытаться овладеть предметом и скрыться. Остужев сомневался до последней секунды, и с появлением новой роты охраны тут же все отменил. Байсаков ворчал, но встреча с Гаевским, который к тому же успел найти суфиев, чрезвычайно обоих обрадовала. Наскоро переговорив, друзья расстались до полудня. Александр с Иваном покинули неспокойный город и провели ночь в пустыне, а Гаевский вернулся в свой батальон, к барабану.
На следующий день все трое сошлись к рынку, о котором упоминала Дия. Гаевский прогуливался в стороне, чтобы не спугнуть девушку, а его друзья старались быть как можно менее заметными. Это оказалось не так трудно: к удивлению Остужева, разбежавшиеся и попрятавшиеся ночью горожане утром потянулись именно на рынки. И не за покупками, а за новостями. Теперь, накинув поверх французской формы бедуинские бурнусы и прикрыв лица платками, чужаки не так уж сильно выделялись в толпе. По крайней мере, для французов.
Солдаты тоже пришли на рынок, они перемещались группами, с оружием в руках. Продавцы побаивались их, но чуть что начинали отчаянно торговаться, удивляя этим французов. Женщин в толпе почти не было, поэтому Остужев и обратил внимание на египетскую даму, закутанную так, что видны были лишь глаза. Ее сопровождал рослый, крепкий араб. Женщина явно что-то или кого-то высматривала, доверяя совершать покупки своему спутнику. В какой-то миг она, чтобы что-то сказать арабу, отняла от лица платок, который придерживала рукой, и у Александра остановилось сердце. Она была как две капли воды похожа на убитую им в Италии Джину Бочетти. На глазах мгновенно появились слезы, а когда он сумел их сморгнуть, наваждение исчезло вместе со странной парой.
— Ты пришел не один? — сердито спросила Дия Антона, неожиданно оказавшись рядом. — Не смотри на меня, купи финики. Почему двое чужеземцев часто смотрят на тебя?
— Это друзья, — как мог увереннее сказал Гаевский. — Это те русские, о которых ты говорила. Они тоже искали вас, но изменили планы. Поверь мне, пожалуйста.
Дия поморщилась, но полчаса спустя все они оказались в бедном домике, брошенном бежавшими хозяевами. Девушка на минуту оставила их, потом вернулась с подносом и занялась чаем. Еще минуту спустя в дом вошел старик-араб с длинной и редкой седой бородой.
— Я вас знаю! — вместо приветствия сердито сказал он на ужасном французском. — А вам меня знать не надо! Можете звать Азизом! Что вам нужно?
Он даже не присел, а лишь оперся на длинную палку, по очереди буравя злым взглядом европейцев.
— Адмирал Ушаков просит о сотрудничестве, — начал Остужев. — У нас общие интересы и общий враг, поэтому...
— Не с кем ему тут сотрудничать! — прервал его старик. — Нас почти нет! И было мало, а перед вашим появлением убиты почти все! Нас предал тот, кому мы доверяли.
— Да, но адмирал сказал, что вам есть что защищать.
— Много знает твой адмирал! — почти закричал Азиз, которому услышанное явно не понравилось. — Может, и ты много знаешь о наших делах?!
— Нет, подробностей мне не сообщили, — смутился Остужев. — Но я так понимаю, что помощь вам не помешает.
— И где корабли твоего адмирала? Плывут сюда по Нилу, спешат, да? — Старик ощерил рот, в котором почти не осталось зубов. — Ничем твой Ушаков не поможет. Хотел бы помочь — не пустил бы сюда Бонапарта и его Льва!
