Женщина встала с кровати и пошла прямо на врага.
— Я в отчаянии и не скрываю этого. Я прекрасно знаю, что тебя не волнуем ни мы, ни наши сыновья, но правда о твоих злодеяниях станет известна. Ты не всесилен. Ты просто ничтожество!
Фон Цантар поднял правую руку на уровень желудка, а левую приложил ко лбу Коринны. Этот жест только с виду был безобидным: суммус использовал очень опасную технику магипсии — биосмию.
Из его тела моментально хлынула сильнейшая энергия, которая словно электрошоком превратила бедную женщину в марионетку в коварных руках врага.
— Власть над энергией тела — вот доказательство моей силы! Я могу остановить твое сердце!
Пьер бросился на Ятто, но его энергия обездвижила его, связав ему руки и ноги.
Супруги упали на пол.
Распластавшись рядом с женой, Пьер попытался взять ее за руку. Его пальцы коснулись белокурых волос Коринны, которая слабо вздрогнула.
— Дорогая, это конец. Я чувствую. Мы больше никогда не увидим Джено и Рене, — безнадежно прошептал он.
— Я не верю в злодейства твоего предка. Не хочу думать, что из-за какого-то лекарства нашей жизни суждено превратиться в вечный ад. Когда сокол посмотрел на меня, я услышала голос Рене, просившего о помощи. Надеюсь, я поступила верно, вручив ему магическую руну. Сокол нас не предаст, не отдаст ее Ятто. Он отнесет половинку руны Рене или Джено, и они поймут, что делать. Наши сыновья умны и сильны.
Пьер медленно встал на ноги. От гнева у него вырвался отчаянный крик:
— Если в Арксе Ментисе существует справедливость, то наши сыновья должны выжить и снова обнять нас. В нашей крови, в венах Асторов Венти не может быть ненависти!
Глава пятая
Молчание Рене и псиофа Доротея
Подобно невидимой нити, боль семьи Астор Венти протянулась по всем комнатам Аркса Ментиса, от большого золотого купола до первого этажа. Такое сильное чувство связывало родителей и детей, разлученных злым роком! О Рене не было никаких известий. А после того как Ятто поговорил с его родителями, его будущее было под угрозой. Если Джено, отданный во власть Ока Дьявола, молился, чтобы его брат остался в живых, то псиофа Доротея не могла успокоиться. Ни одной записки, ни одного телепатического или телемпического послания от Рене. Мальчика в золотой тунике, которого все ценили за выдающиеся магопсихические дарования, больше никто не видел.
Фон Цантар распространил слух, что он в медитации, но его длительное отсутствие возбудило некоторые подозрения.
Значит, Аркс превращался в проклятое место?
Тем временем Ре тщательно берег бесценное сокровище: половинку белой руны, которая заключала в себе важнейшую тайну, способную сильно повлиять на безумную стратегию суммуса сапиенса.
Ятто не успокоился на достигнутом. Покинув роскошную тюрьму двух фармацевтов, он, одержимый манией отыскать все растения из гербария, бросился в Мрачный Логос, сверхсекретную комнату Аркса. Там хранились тысячи магопсихических формул, которые веками писали разные суммусы сапиенсы. Встав перед картиной с синим сосудом, он возложил на него правую руку и торжественно произнес непонятные, древние и могущественные слова, открывающие вход в Мрачный Логос:
Обио эрранте ин чима.
Ударил гром, и вспыхнула голубая молния. Задрожали толстые стены. Сокол испугался, издал стрекочущий крик и спрятался в углу. Картина разорвалась пополам, открыв проход.
Ятто обернулся и увидел Ре, неподвижно лежащего на полу.
— Руа, пойдем со мной, — сказал суммус.
Но сокол застыл на месте, сложив крылья и опустив голову.
Ятто попытался взять его.
Золотой кречет открыл клюв, готовый вцепиться в руку фон Цантара.
— Что ты делаешь? Ты в очередной раз восстаешь против меня? Тебе не понравилось, как я обошелся с Пьером и Коринной? — издевательски воскликнул суммус.
Ре не мог взлететь: Ятто увидел бы обломок руны, которую он держал в когтях.
Фон Цантар разозлился и, войдя в Мрачный Логос, схватил старую проржавевшую клетку.
— Теперь ты больше не улизнешь и не клюнешь меня, — сказал он, засовывая Ре в клетку.
Суммус подошел к столам, заваленным пожелтевшими бумагами и пыльными конвертами, открыл большой футляр, где лежал толстый том «Омнис Тотус Омнис». В этой книжке в алфавитном порядке были описаны все растения, которые использовались для магических и алхимических формул. Ее страницы, целых 6666, были покрыты рисунками и аннотациями, написанными готическими буквами.
На букву «А» он поискал Ахилею Миллефолию, но не нашел. Ятто в исступлении переворачивал страницы, которые с незапамятных времен никто не читал, и закончил на букве «П», пытаясь найти информацию о растении, которое укрепляет сердце и тонизирует психику.
— Нет! Пусто! Ни одного растения из гербария, словно их не существует! Не может быть! Как же Паулю Астору Венти удалось вырастить цветы для клонафорта?
Тут фон Цантар понял, что без помощи Пьера и Коринны ему никогда не создать магического лекарства. Значит, суммусу сапиенсу нужен был тот, кто продолжит исследование. Но лишь надежный человек и обладающий непомерными амбициями может ввязаться с ним в эту безумную авантюру… Ранья Мохатдина!
«Конечно, Ранья. Если передать ей вожделенный предмет, метафизическую кухню, заменив мадам Крикен. Я сделаю ее своей любимицей. Она мне поможет! Можно было бы попросить еще мисс О'Коннор, но не хочу давать ей чрезмерную власть». Эти мысли пронеслись в голове Ятто, и он сразу же воспользовался телепатией.
Он вступил в контакт с арабской мудрой, которая в тот момент была на первом этаже, в аудитории возвышенной пищи. Ятто отправил послание: «Как можно быстрее приходи в мои апартаменты, надо поговорить».
Ранья радостно удивилась, но не могла и вообразить, чего хочет фон Цантар.
Великий немецкий мудрец взял клетку с соколом и вышел из Мрачного Логоса, повторив непонятное заклинание:
Обио эрранте ин чима.
Снова разразился страшный гром. Картина с голубым сосудом восстановилась и закрыла потайной ход.
Ре был взволнован: он боялся, что суммус обнаружит половинку руны. Сокол сидел в клетке, свернувшись клубочком, и притворялся, что спит, до тех пор пока Ятто не добрался до своих роскошных апартаментов.
Несколько секунд спустя дверь открылась, и вошла улыбающаяся и гордая Ранья в развевающемся кашемировом платье цвета лаванды, который прекрасно сочетался с ее янтарной кожей и иссиня-черными волосами.
Ее большие синие глаза не отрывались от Ятто, который предложил ей расположиться на громадной бордовой подушке.
