здесь, ведь так?
— Все верно, — уверила меня Мигель. — Честное слово, моя дорогая Суэлен, я не знаю, почему твои родители никогда не рассказывали тебе о твоем происхождении, но мы все ждали тебя и Теодора. Ты была еще совсем маленькой в тот период времени, поэтому о тебе почти никто и не знает.
— Но теперь я выросла, — с гордостью сказала я. — И теперь я здесь.
Мигель заметила, как я, не скрывая своей уверенности и гордости за себя, пыталась, наконец, принять свой титул и свое происхождение. Мне невыносимо хотелось увидеть Дуель и рассказать ей все, что я узнала. Я понимала, что, прибыв в замок к Анжели, моя сестра наверняка была уже обо всем извещена. Я скучала по своим дорогим сестрам и Димонту, хоть и ждала от него долгих объяснений. Я была готова простить его и маму, пусть они и долгое время лгали мне.
— Я приняла это, — сидя в каминной комнате вместе с Хеймичем, говорила я. — Да, это неожиданно, но это не ужасно…
Хеймич внимательно слушал меня, иногда давая советы, но в большей степени, пытаясь, сгладить вину родителей перед нами. Узнав правду обо мне, Хеймич, как мне казалось, не увидел во мне угрозы. Но ничего не давало мне повода думать о том, что в будущем он не захочет вести борьбу против нашей династии.
Но реакция Беркеля была не такой спокойной, как у Хеймича.
— Что за бред, Суэлен, — говорил он, когда я рассказывала ему обо всем. — Последние правители Таунов пропали много лет назад. При чем здесь ты, как ты можешь доказать, что ты наследница?
— А как же ваш разговор с Хеймичем в каминной? Я все слышала, так что не отрицай своих подозрений. Ты боишься…
— Я боялся, — немного помолчав, пробормотал он. — В то время, когда появилось пророчество о твоем брате. Я боялся за нашего короля и Хеймича, как и все, я знал, что с вашим появлением разразится война.
— В итоге я здесь, — громко сказала я. — И что? Как ты и предполагал, действительно, идет война. Но не я ее развязала, а моя династия в нее даже не вступала.
— Тем не менее, ты представляешь для Хеймича угрозу. Брось, Суэлен, давай посмотрим правде в глаза. Ты наследница Таунов, тебе ничего не стоит скинуть с трона и Анжели и Хеймича, так как народ, естественно, поддержит многовековую династию.
— Теодор безо всякого сомнения мог бы прекратить эту войну, и вступить на трон. Но мне это не нужно, я не собираюсь оставаться здесь.
— Ты врешь. Но не только мне, ты врешь и себе. Ты пытаешься внушить своему собственному разуму, кто ты, и для чего нужна здесь. Но мы с тобой оба прекрасно знаем, для чего. Ты пришла, чтобы править, но от тебя будет избавиться легче, чем от твоего брата. Ты слаба и беспомощна, ты не доверяешь даже себе, ты разочарована в своей семье и своем роде, даже ни на секунду, не задумываясь о том, каким могуществом могла бы обладать, будь ты хоть немного умнее. Мне жаль тебя, Суэлен, ты потеряла брата. Но как по мне, от него было бы больше толку, чем от такой, как ты.
Почувствовав невыносимую злость, я набросилась на него, и ударила по лицу, да так неожиданно, что он еле устоял на ногах.
— Больше никогда не смей говорить о моей семье. Ты говоришь, что ты мужчина, потому что способен управлять мечем. Ты считаешь, что не подобные тебе должны лишь носить юбки. На моей земле мужчина считается мужчиной, когда он умен, когда он знает, что говорить и делать. Ты лишь тупоголовый мешок с костями, способный вертеть оружием у себя в руке. Ты даже не воин, каким считаешь себя.
Беркель, не проронив ни слова, покинул каминную, а я, снова не сдержала слез.
«На меня навалилось столько всего, я даже не могу объяснить, что на данный момент чувствую. Саймон оказался моим нерожденным братом и возможно я никогда его больше не увижу. Моих сестер нет рядом, и я каждый божий день молюсь о том, чтобы они были в безопасности. Мне их не хватает больше чем кого-либо. Именно сейчас, именно тогда, когда я отпустила Саймона, мне захотелось извиниться перед Дуель, я чувствовала себя виноватой в том, что никогда ей не верила. Ее обида, хоть и тщательно скрытая могла бы стать причиной еще одной моей потери, ведь однажды Дуель могла бы возненавидеть и вычеркнуть меня из своей жизни, что было бы для меня хуже смерти.»
Я убрала перо и окинула взглядом свой сундук с драгоценностями, который подарила мне Мигель, видимо считая, что эти побрякушки для меня были важной роскошью. Открыв его, я начала перебирать украшения и на самом дне сундука увидела свою уже начисто стиранную и сглаженную одежду, в которой прибыла в этот дворец. Более всего, мое внимание привлекла рубашка, из кармана которой что-то заметно выпирало. Я достала оттуда три фотографии, которые видела в своем сне, с кораблем, со скалами, и уже знакомым мне замком.
— Что это у тебя?
На пороге комнаты я увидела Мигель, которая скромно попросила разрешения войти.
— Я ведь у вас дома, — дружелюбно сказала я.
— Откуда у тебя это? — Мигель удивилась не меньше меня.
— Я видела их в своем сне, мы с мамой смотрели альбом. Я положила их в карман рубашки, а теперь они оказались здесь.
Я протянула Мигель снимок замка.
— Как это возможно?
— Милая моя, — с гордостью сказала Мигель. — В тебе есть некий дар. Ты способна видеть то, что когда-то было, есть, и может произойти.
— Я видела в своем сне брата, который не родился. Он умер еще в чреве моей матери.
— Мне так жаль, — Мигель обняла меня, чтобы немного утешить. — Но теперь ты сильна, в тебе скрыта такая сила, Суэлен.
— Значит, теперь все, что я увижу во сне, будет иметь смысл?
— Если ты сама захочешь. Ты можешь видеть то, что хочешь. Но иногда ты сможешь видеть то, что вскоре может случиться. Пророчествоведы видят то, что написано судьбой, что нельзя изменить. Но то, что будешь видеть ты, будет изменчиво. Если ты сама захочешь… дорогая, тебе очень повезло.
Поддержка Мигель была дорога мне сейчас, как никогда. Ее искреннее желание помочь сближало нас с невероятной силой, я верила ей даже больше, чем Хеймичу.
— Беркель познакомил нас с лесничим, которого он встретил в тот день, когда пропал, — начала рассказывать Мигель, ведя меня в обеденную комнату. — Как оказалось,
