мечом, так показаниями».
— Подсудимая, вам слово! — наконец, все свидетели выслушаны.
Серафима встала за трибуну и произнесла речь. Блестящую, как передал потом Кирилл Дамиану.
— Люди умирают. Так заведено. Ладно, я могу смириться со смертью стариков, одиноких и несчастных. Но почему должна умирать молодая женщина, у которой маленькие дети? Дети. Почему они должны умирать? Они еще не успели повидать мир. В той жизни, которая сейчас им предоставлена, разумеется. Но все же… это несправедливо! Земной мир, в принципе, по своей сути несправедлив до ужаса. Вы только посмотрите, что происходит! Катастрофы, социальное расслоение, вирусы, войны… и все потому, что так должно быть. Так написано в какой-то там, гребанной Книге, — слово «гребанной» Серафима постаралась произнести так, чтобы его никто не услышал, а если услышал, то не понял. Но поняли все. Однако промолчали. — Судьба прописывает даты рождения и смерти, а также ключевые события. А мы просто должны следить за тем, чтобы все шло четко по плану. А если план так себе? Неудачный план, скажу я вам. От слова совсем, — взяла паузу и осмотрела всех сидящих в зале. — Вы воспринимаете людей, как персонажей, которых придумала Судьба, а ангелов-хранителей — как ее марионеток. Но это же неправильно!
— То есть вы не раскаиваетесь в своих поступках? — судья готов лопнуть от злости. Какая невиданная наглость!
— Нет, я даже горжусь ими! — Серафима выпрямилась и смело посмотрела на судью.
«Это, пожалуй, лишнее», — решила про себя, но было уже поздно. Слова слетели с языка.
Перед тем, как объявить окончательный приговор, судья высказал свое мнение о мироустройстве. Оно крайне отличалось от Серафиминого.
— Дело в том, что ранние смерти необходимы. Они сохраняют порядок. Период пребывания на Земле для каждой души индивидуален. Если человек вернулся на Небеса, значит, его миссия выполнена. Все, что было нужно, проработано. Судьба не просто так ставит даты рождения и смерти. Есть специальные формулы. Количество времени зависит от миссии человека на Земле, от работы души над пороками. Чем раньше смерть — тем меньше пороков. Хорошо же. И события пишутся тоже с особым умыслом. При этом не нарушается главное правило: свобода человеческой воли. Идеальный порядок, пока не вмешиваются такие строптивые ангелы, как вы, — исподлобья посмотрел на Серафиму. — Отстранение от должности и заключение в Адской петле. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — удар молотком по столу. Последний на сегодня. — Астарот, она ваша!
Астарот злобно улыбнулся и вместе с другим демоном схватил Серафиму под руки.
— Сразу видно, что вы никогда не были на Земле! — прокричала Серафима судье напоследок.
Направились прямиком в Ад. Бывший ангел-хранитель еле волочила ноги, а по ее щекам рекой текли слезы. «Подумать только, в Адскую петлю! Туда, где год за тысячу!» — страх и безысходность теперь долго не покинут Серафимино сердце, — Уж лучше бы осталась на Острове Забвения!».
Ангела кинули в холодную темную комнату. «Странно. Я думала, в Аду жарко», — пронеслось у нее в голове. Она зря беспокоилась: немного позже адское пламя разгорелось. Разумеется, когда начали пытать. Но перед этим Серафима все же успела прочесть записку от Дамиана, переданную Кириллом накануне суда. Всего четыре слова: «Ангелы выше терпимой боли». Повторяла их во время пыток. Каждый раз.
— Раньше было больно, теперь нет, — смогла сказать уже через год. Лгала самой себе.
58
Яркое солнце в небе, и бесконечная водная гладь. Тихо и спокойно. Слишком. Не похоже на море. Штиль.
Издалека послышалось хлопанье крыльев. Черная фигура приблизилась к берегу. Нет, это не большая хищная птица. Это маленький несчастный демон.
Дамиан опустился на землю и сел на камень.
— Да он издевается! — бросил в воду что-то круглое, и все вокруг встрепенулось.
Чайки тут же с криками взмыли ввысь, а само море взволновалось. Солнце и то теперь подглядывало за миром из-за туч только одним глазком.
Шепот волн сначала ласковый и приятный, а ветерок легкий и прохладный. Но чем дольше демон находился на берегу, тем серее становилось небо и громче билась вода о камни.
Грозный шелест, и пронзительный свист. В голове у демона происходило нечто подобное. Он наблюдал за белыми гребнями зеленоватой волны и мечтал утопить в море свою человечность. Вспоминал почетную церемонию награждения за особые заслуги.
— Молодец, что помог пасть еще одному ангелу, — Дьявол одобрительно похлопал Дамиана по плечу и вручил тому золотую монету.
На демона восхищенно смотрели остальные. Не каждый мог похвастаться подобным. Дамиану бы радоваться, а он ощущал себя гадко и мерзко. И не потому, что соврал шефу о своих планах на Серафиму. Скорее, дело было в том, что демон действительно приложил руку к ее падению. Ненарочно, но чувство вины из-за этого не уменьшалось.
Вот почему Дамиан прилетел сюда и выкинул в морскую пучину свою награду. А ее выбросило на берег прямо к его ногам.
Поднимать монету он не стал. Зашел в море по пояс, лег на спину и качался на волнах, слизывая с губ воду.
Соленая. Как и слезы Серафимы. Неспособная потушить адский огонь и смыть клеймо позора. С них обоих. Никогда.
59
В последний путь Аню провожала очень длинная процессия. Толпа людей заняла собой всю главную улицу. Здесь не только родные, друзья, коллеги, но и фанаты. Много фанатов. А цветов на могиле столько, что хватило бы на целую оранжерею. Большую оранжерею.
На поминках людей уже было поменьше. Лишь самые близкие. Несмотря на протесты Кира, Макс тоже явился. Было бы странно, если бы сам организатор всех траурных мероприятий не пришел.
Об Ане говорили много хороших слов. Не просто потому, что о мертвых нельзя по-другому, а, скорее, потому что плохого сказать было нечего. Действительно, светлый человек, любящая дочь и заботливая мать.
— Вы все правы, но забыли главное. То, что отличало ее от всех остальных, — слово взял Максим. Пока мог, потому что еще не напился до белой горячки. — Она была невероятно талантлива. Черт возьми, да вы видели ее на сцене? Вы слышали этот голос? Никто не может так же, я вас уверяю. Перед ней меркнут все мировые звезды. Они ничто по сравнению. Пыль, — перешел было на крик, но вовремя остановился. Далее продолжил. — Простая девочка, которая пела в переходе. Настолько прекрасно, что я заслушался и опоздал на репетицию. Сразу влюбился в этот голос, да и в нее саму. Такая искренняя, милая, — шмыгнул носом и утер слезу. — Мы тогда как раз искали в группу вокалистку, и я понял, что она та, кто нам нужен. Положил в чехол
