Фритти кивнул.
– Я помогу ему, сэр, – пообещал Шустрик.
Конечно, поможет, согласились воители и стали прощаться. Даже Неугомон потерся носами с Фритти и Шустриком.
Пока котенок на прощание боролся с Шуршем, Прищур подошел к Фритти.
– Я бы хотел заглянуть в твое будущее, – сказал белый кот. – Чувствую, это возможно. Не бойся.
Хвосттрубой не был уверен, что ему нравится предложение Прищура, но возражать было поздно. Прищур уже обнюхал его нос и прошелся вдоль спины до кончика хвоста. Совершив этот ритуал, белый кот сел и закрыл глаза.
Когда он их открыл, Хвосттрубой с изумлением обнаружил, что глаза из молочно-голубых превратились в темно-синие, почти черные. Рот Прищура был открыт, и из него струился шепот:
– …великие кричат в ночи… в земле что-то движется. Сердечное желание оказалось… в нежданном месте…
Провидец помотал головой, словно ему мешал громкий шум; потом шепчущий голос продолжал:
– …от медведя все бегут, бегут… но и Мишка сны дурные видит… – Последовала небольшая пауза, и снова: – попав в темное место, умело выбирай друзей… или врагов…
Помолчав, Прищур снова закрыл глаза, а когда открыл, они приобрели прежний цвет неба в летний день.
Он кивнул потрясенному Фритти.
– Удачи тебе, юный охотник, – сказал белый кот и отвернулся.
Фритти сидел, озадаченный странными предсказаниями Прищура, но в этот момент к нему подошел Чутколап вместе с Толстопузом.
– Друг Хвосттрубой, прежде чем пожелать тебе доброго пути, я хотел бы дать совет, – начал тан. – Двор может оказаться не совсем таким, как ты ожидаешь. Надеюсь, ты понимаешь, о чем речь. Мы, воители, считаем это неестественным, да и нарушением воли нашего господина, лорда Тенглора Огнелапа, когда Племя живет в такой скученности. К тому же в последнее время это место слишком сильно отдает Мурчелом.
– Ты хочешь сказать, что там поблизости живут Верзилы? – удивился Хвосттрубой.
– Нет, дело не в этом. Просто разлагающее влияние наших бывших слуг достигло уже самого трона Харара. Но по-моему, не стоит создавать у тебя предвзятое мнение. Мы, воители, действительно едины, и многие при Дворе королевы считают нас отчаянными головами. Тебе предстоит стать охотником и идти своим путем. – Черный тан смотрел в землю.
Тут заговорил Толстопуз:
– Впрочем, юный принц Сквозьзабор неплохой малый. Если тебе понадобится друг, с ним стоит подружиться. Немножко шумный, но вполне порядочный кот.
Чутколап поднял голову и улыбнулся, сверкнув острыми зубами:
– Ну достаточно, мы тебе и так столько наговорили, что хватит надолго. Пора прощаться.
Все трое подошли к остальным. Шустрик выкарабкался из-под Шурша и встал рядом с Фритти. Чутколап взмахнул лапой, словно благословляя:
– Хвосттрубой и Шустрик, храбрые юные охотники и друзья нашего старого товарища Потягуша, мы желаем вам доброго пути. Знайте, вы одни из первых, кому было позволено идти вместе с воителями.
Хвосттрубой и Шустрик склонили головы.
– Я научу вас нашей молитве. Если вы попали в передрягу, произнесите ее, и любой оказавшийся поблизости воитель придет вам на помощь. А если рядом ни одного нет, все равно не грех призвать на помощь нашего господина лорда Тенглора. Вот они, эти слова:
Ослепительный лорд Тенглор,
Вечный странник Огнелапый…
Вот что скажет вам охотник:
К бедствующим он приходит,
К бедствующим – а не к трусам.
Запомнил? Хорошо. – Последовала неловкая пауза. – Приятной пляски, – добавил Чутколап.
Хвосттрубой склонил голову:
– Прощайте, тан, и вы, воители. Ваша доброта еще ценнее оттого, что ее не искали. И вам тоже доброго пути и приятной пляски.
Хвосттрубой повернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь. Через мгновение за ним последовал Шустрик.
Уже после того как воители скрылись из виду, они еще долго шли молча.
Первые дни на холмах прошли довольно спокойно. Почти каждый час Фритти и Шустрик поднимались на новую пологую вершину, с которой было видно далеко вокруг. Ориентируясь по солнцу, они без труда держались нужного направления.
Густая трава мягкой подстилкой ложилась под лапы двух усталых котов, а на зеленых холмах в изобилии водилась еда. Здесь ритм жизни был спокойнее, и даже те, на кого охотились, принимали такое положение вещей со спокойной покорностью. Идти по этой волнистой местности было довольно приятно.
Дни становились холоднее. Осень была уже совсем рядом, а дальше поджидала зима, и Хвосттрубой с Шустриком знали: скоро холода, нужно быстрее идти вперед. Если они двигались медленнее или их привлекало новое зрелище, новый запах, глубоко внутри они тут же ощущали ледяной холодок, заставлявший их поспешно продолжать путь.
Хвосттрубой с грустью наблюдал, как трудное путешествие гасит природную жизнерадостность Шустрика. Да и самому Фритти было не по себе, но ответственность за храброго котенка помогала ему в самые тяжелые минуты.
Однажды пасмурным днем наши путешественники охотились на зеленом склоне холма. На его вершине росла небольшая рощица, и снизу это место казалось очень подходящим для охоты.
На краю рощицы они спугнули прятавшегося в траве молоденького крольчонка. Он бросился прочь по клону, они рванулись следом, стараясь с двух сторон отрезать ему путь.
Вдруг кролик замер, удивленные охотники тоже невольно приостановились, и в этот момент у них над головами пронеслась чья-то тень. Бояка стоял неподвижно, с полными ужаса глазами, шевелился только кончик носа. И вдруг исчез под упавшим сверху комом коричневых перьев.
Это был ястреб. Едва коснувшись земли, хищник схватил когтями крольчонка и сломал ему хребет. Сильно взмахнув крыльями, он поднялся в воздух, держа в лапах неподвижное тело. Потом, войдя в воздушный поток, резко взмыл вверх. Оба кота, застыв, смотрели ему вслед. Ни птица, ни ее добыча не издали ни звука. Освещенный бледным осенним солнцем склон холма стал вдруг голым и пустым.
Спустя мгновение Шустрик повернулся к Фритти. От страха у него зуб на зуб не попадал.
– Ой, Фритти, – пискнул он, – я хочу домой.
Хвосттрубой даже не нашелся что ему ответить и молча повел котенка вниз по склону.
Позже, когда Шустрик наконец уснул, Хвосттрубой сидел и наблюдал, как по низкому небу плывут облака.
Восемь дней прошло с тех пор, как наши друзья покинули пределы Стародавней Дубравы; Око Мурклы открылось и снова начало закрываться. С вершин тех холмов, что повыше, они уже могли различить тусклый блеск реки, извивавшейся вдали между холмами.
При виде реки Фритти обрадовался. Он был почти уверен, что перед ними река Хвостокрутка, а значит – так сказал Чутколап, – до Двора королевы осталась ровно половина пути.
