точны, меч света и сабля демона, танцевали танец смерти. Вспышки и всполохи энергии отбрасывали подходивших слишком близко солдат, за круг.
— Ты думал, что так и проживёшь безнаказанно Лонг Вей? — шипел Шуй Ху.
— Ты жалкий неудачник, и всегда был им, то что я получил все, лишь твоя вина. — ответил император, начиная труднее дышать.
— Ты украл ее у меня, увел силой, сегодня я сильнее тебя, и ты заплатишь за это! — Шуй Ху, увернулся от меча и взмахнув саблей ранил императора в плечо. Тот отлетел и присел на одно колено зажав порез свободной рукой, кровь текла по золотым одеждам.
— И разве ты смог ее сберечь? Смог покорить ее сердце?! Только и смог, как жалкий пёс, украсть ее у меня. Она умерла по твоей вине! Ты за все, заплатишь! — Шуй Ху приближался, хаос бушевал в его крови.
— Ты не можешь, разрушить солнечную империю! Остановись, ради сына. — вскричал император.
Шуй Ху замер.
— Третий принц, он твой сын, он темный дракон, как и ты! Империя, его прямое наследие. Ты не можешь разрушить, то что ему так дорого, не можешь разрушить его мир!
— Твои жалкие попытки, остановить меня?!
Шуй Ху засмеялся, гнев на его лице все возрастал, до неузнаваемости меняя его. Собрав силу хаоса, он обрушил ее на раннего императора, отчего тот упал, лицом в сухую землю, кровь потоком лилась с его рта и тут же уходила в песчаную почву. Энергия золотыми потоками струилась покидая тело, глаза застыли смотря в неизвестность.
Дух его вышел из тела обретая формы золотого дракона, пролетел сделав круг над полем битвы, озирая огромные потери, взвился к солнцу и камнем устремившись вниз на владыку Шуй Ху, прошел в его тело, запечатывая его энергию и выталкивая хаос из его тела.
23 глава
Мир смертных.
Десятого числа одиннадцатого месяца, была назначена свадьба принцессы государства Юань и императора государства Лань, для заключения мирового союза между государствами.
Принцесса Елян, должна была прибыть за неделю до этого срока, с сопровождением солдат и свиты, во дворец императора Чан Иня.
Сначала переговоры по браку были немного затянуты, императора смутил возраст принцессы, ей уже исполнилось двадцать, но получив ее изображение, передавшее всю ее нефритовую красоту, и ледяной загадочно печальный взгляд, император Чан Инь, пошел на сделку.
Говорили после получения портрета, он подолгу закрывался в кабинете в одиночестве, и любовался на изображение принцессы. Художник был и вправду очень хорош, цветущая слива роняла лепестки на ветру как живая, ветер неспешно перебирал ее листья. Девушка стояла летящая и воздушная, словно птица выпущенная в саду. Взгляд ее смотрел вдаль, поверх плеча смотрящего, он был таким печальным и одновременно холодным, напоминавшим аромат, цветущей сливы за ее спиной. Император Чан Инь созерцая портрет думал, о чем же может тосковать принцесса богатейшей страны, не знавшая отказа ни в чем, о чем так печально и холодно молчат ее глаза. Тайна, переданная мастером столь явно, не давала ему покоя.
Караван состоявший из роскошной повозки невесты, охраны и длинной вереницы преданного, и даров был в пути два дня, повозка шла медленно, стояли холода и повозка была утеплённая шкурами, внутри томился очаг с тлеющими углями. Принцесса Елян грела замёрзшие пальцы рук, ее преданная служанка Лейло сидела в углу и дремала.
Днём они подъезжали к слегка запорошенному снегом лесу. Зима только открывала свои глаза, близость гор, делала эту местность почти непроходимой из-за снега, уже через каких-то пару месяцев.
Принцесса сидела в задумчивости, сердце ее отсчитывало, бесконечно длинный такт: Тук-тут, тук-тук, тук-тук.
Хеян подошёл к ней накануне, на празднике устроенном в честь помолвки, в самый разгар отвёл ее в сторону, взял ее прохладные руки, в свои горячие, посмотрел своими желтыми тигриными глазами, полными такого спокойствия и жара и сказал ей, так тихо, что значения некоторых слов чуть смывались.
— Елян, что ты чувствуешь сейчас, тебе страшно?
Она смотрела, не отрывая взгляда от волшебных глаз брата.
— Нет, у меня всегда есть ты, моя родственная душа в этом мире. Я ничего не страшусь. Сердце мое не знает, ни тоски ни боли, с детства, ты же знаешь это.
— Елян — голос Хеяна, как будто осип с дрожью произнося ее имя. — Так ведь не бывает, мое сердце разрывается на тысячи осколков от того, что ты уезжаешь и мы больше никогда не увидимся. Словно тысячи игл вонзают мне в грудь одновременно, когда я думаю что ты, можешь принадлежать не мне, почему же ты этого не чувствуешь? — он сильнее сжал ее руки.
Она видела, как золото в его глазах, поплыло и задрожало, как поверхность потревоженного озера. Вот тёмные ресницы опустились, касаясь щек и слезы отчаяния, и горечи пролились по щекам наследного принца стекая струями, очерчивая линией безупречный овал его лица.
Она в смятении и непонимании, что же ей делать, освободила одну руку из его жарких объятий и подняла ее прижимая к мокрой щеке Хеяна.
— Брат помнишь старую поговорку, которую ты говоришь, мне каждый раз когда случается, что-то непредвиденное: "Старик с границы потерял лошадь, не к счастью ли это?" — Елян улыбнулась и убрала руку от его щеки, продолжила: — Сколько бы ты не желал, быть рядом со мной, это так же невозможно, как если бы солнце и луна ходили по небу вместе и никогда не расставались.
Гнев и несогласие расплескались в его глазах, упрямый и суровый нрав, отразился на его лице. Он развернулся и ушёл ничего не ответив.
Повозка качнулась, Елян отвлеклась от своих мыслей отодвинула шторку, они уже въехали в лес. Она услышала странные звуки, как будто топот конских копыт, поднимался с глубины земли. Отодвинулись от окна, с беспокойством посмотрела на служанку, она все ещё спала.
Звуки нарастали и вот уже, через пару минут с наружи завязался бой. Звук скрещенных клинков, крики людей, ржание лошадей, все смешалось в один протяжный, будоражащий нервы звук. Лейло проснулась в испуге скатившись на пол, завизжала и прикрыла голову руками.
— Не кричи, плохо слышно! — строго сказала ей принцесса. Лейло знавшая ее строгий нрав, затихла.
— Цин Дао, ты уже знаешь? — вторая императрица в бешенстве ходила по комнате туда-сюда.
Цин Дао одетый в теплое плотное осеннее ханьфу, невозмутимо смотрел на неё, он только вошёл и несколько снежинок лежало на его плечах.
— Это просто, возмутительно, уму непостижимо! Он, выкрал ее! — она опустила руки.
— Ваше величество, прошу вас тише. Это разбойники похитили
