задал самый важный вопрос.
В ответ он кивнул.
— Да, Помрой знал, кто отец его жены. Похоже, она сказала ему в прошлом году, в самый разгар его ссоры с сенатором: думала, это сделает его более сговорчивым.
— И помогло?
Уинтерс вздохнул.
— Важный вопрос.
— Есть еще более важный: знали ли они о завещании?
— Пройдет немало времени, прежде чем нам удастся это выяснить, — мрачно буркнул лейтенант. — Пока что оба отрицают, но…
— Но вы думаете, что они знали.
Он кивнул.
— Завещание составлял губернатор, а он поверенный Помроя и его старый друг.
— Это не очень здорово с его стороны.
— Ну, тут нет ничего особенного.
При воспоминании о нажиме на мое колено в соборе у меня родилась идея:
— Думаю, я смогу кое-что выяснить у миссис Помрой.
Пришлось все рассказать, и лейтенанта это заинтересовало.
— Это могло бы оказаться весьма полезным. И позволило бы нам практически закончить обвинение, которое выдвинуто против Помроя: двойной мотив, орудие, возможность.
— Хотя есть еще двое подозреваемых.
— Кто?
— Холлистер: они с сенатором были замешаны в какие-то темные дела. И Ленгдон, напоминающий фанатика.
Я рассказал про странную цитату, но для него это было слишком неопределенно. Что же касается Холлистера, мы оба согласились, что как убийца он не смотрится. Если у него были делишки с сенатором, он прежде всего позаботился бы убрать из кабинета все компрометирующие документы. Пообещав поговорить с миссис Помрой, я оставил Уинтерса продолжать уныло рассматривать завещание.
С чувством полного неверия в свои силы я смотрел на пишущую машинку, когда раздался стук в дверь.
— Войдите, — буркнул я.
Руфус Холлистер нерешительно просунул голову в комнату.
— Можно?
— Конечно, — я жестом показал на кресло напротив. Он сел с жалобным стоном, весь при этом сморщившись. Свет падал на меня сзади; я напрягся, готовый сразу закричать, если он вытащит пистолет или что-нибудь в этом роде.
Но если Руфус и был убийцей, то в данный момент у него не было настроения убивать. Он еле мог связать два слова.
— Я проходил мимо, — пробормотал он.
— Если я найду выпивку, то немедленно предложу вам.
— Все в порядке. Я уже выпил несколько рюмок; может быть, даже лишнего, — он снова глубоко вздохнул, потом снял очки и протер глаза. Только сейчас я заметил, какие они маленькие.
— Газеты еще не знают? — спросил я, напомнив тем самым, что прежде всего я занимаюсь рекламой и сбором информации.
— О чем? — заморгал он.
— О завещании! О миссис Помрой.
— Еще нет. Думаю, им сообщат завтра.
— Миссис Роудс пыталась что-то предпринять, чтобы эти новости не попали в газеты?
— Вы, как и я, прекрасно понимаете, что такого рода новости невозможно сохранить в тайне.
— Понимаю. Просто интересно, пыталась ли она это сделать.
Руфус пожал плечами.
— Я ее не видел с тех пор, как огласили завещание.
Последовала продолжительная пауза. Мне было интересно, когда он доберется до сути: ведь ясно, что пришел он не просто так. Но он молчал и отсутствующим взглядом смотрел на дверь. Казалось, он изрядно пьян.
Начиная нервничать, я спросил:
— Как вы считаете, я мог бы оказаться чем-то полезен для семьи? Я имею в виду общение с прессой?
— Что? Ах нет. Боюсь, теперь это от нас уже не зависит, — он снова надел очки и посмотрел на меня, с трудом постаравшись собраться. — Вы ведь будете писать обо всем этом?
Я кивнул.
— Для газеты «Глоуб».
— Я хотел бы, чтобы перед публикацией вы показали мне материал.
— Конечно, если мне удастся обнаружить что-нибудь, о чем стоит написать.
— Вам удастся, — зловеще хмыкнул он. — Скоро, очень скоро.
Я еще подождал, но он снова поплыл.
— Скажите, — спросил я, — Помрои раньше часто здесь бывали?
Он покачал головой.
— Сам Помрой приезжал редко. Миссис Помрой… достаточно часто.
Это для меня оказалось неожиданностью.
— Мне кажется, она говорила… или кто-то еще говорил, что они никогда здесь не бывали. Ни он ни она.
— Она бывала здесь часто.
— И хорошо знала привычки сенатора?
Руфус кивнул, понимая, к чему я клоню, но отказался мне помочь и сменил тему.
— Вы с Элен — старые друзья, да?
Я подтвердил.
— Она сделала своего отца глубоко несчастным, ужасно несчастным, — Холлистер хрустнул пальцами. Настала моя очередь недоумевать, к чему он клонит. — Ее жизнь — не пример для подражания.
— Вы серьезно?
— Одно время он угрожал не оставить ей ни цента.
— Вы имеете в виду, когда она вышла замуж?
— Позднее… В прошлом году, когда она устроила скандал в Нью-Йорке.
— Пожалуй, я не мог бы осудить его.
— Бедняга: ему пришлось так много пережить…
— Почему он от нее не отрекся?
— О! Вы же ее знаете. Месяц назад она приехала сюда, и у них произошла ужасная ссора. Думаю, она угрожала раз и навсегда его опозорить, если он не даст ей денег, нужных позарез…
— Это похоже на Элен.
— А что он мог поделать? Она же его плоть и кровь!
— И он собирался выставлять свою кандидатуру в президенты…
— Совершенно верно. У нее своя жизнь… Мы все надеялись, что она покинула нас навсегда, и были удивлены, когда она вернулась. Зачем она это сделала?
— Что именно?
— Зачем вернулась?
— Не имею представления. Но мне казалось, это недурная мысль. Просто мы оба выпили.
— Так в этом и была причина?
— Она много пьет, — добавил я, хотя в этом не было необходимости; а мистер Холлистер все никак не мог добраться до сути дела.
— Кстати, — неожиданно спросил он, — есть у вас какие-то соображения по поводу того, кто толкнул вас вчера вечером?
Я покачал головой, потом мне в голову пришла довольно дерзкая идея.
— Я не видел, кто это был, — сказал я, а потом медленно добавил, глядя на него в упор, — но у меня есть некоторые соображения на этот счет.
Я не смог бы объяснить его реакцию: он побледнел, но я не знал, было это чувство вины или удивление.
— Вы что-то видели? — спросил он.
— Всего лишь мелькнувшая перед моими глазами картина. Я не могу сказать наверняка, но у меня есть неплохая догадка.
— Кто, как вы думаете, это был? — Он присел на край кресла, часто и хрипло дыша.
— Не могу вам сказать, — ответил я, наблюдая за его реакцией, но не заметил ничего, кроме возбуждения.
— Будьте осторожны, — наконец сказал он. — Будьте осторожны, общаясь с полицией. Последствия могут быть очень серьезными.
— Я знаю, что я собираюсь делать, — сказал я, не теряя уверенности.
— Я тоже на это надеюсь. Кстати, сенатор с вами говорил о своих семейных делах?
— Нет, почти нет; немного говорил про Элен, так
