нас его знали многие… которые точно так же были способны его устранить.
— Возможно, — согласился я и решил не забыть позвонить в Нью-Йорк мисс Флин и поручить ей поинтересоваться прошлым Уолтера Ленгдона. Я его еще не до конца раскусил, как говорит современная молодежь.
Вдруг из столовой донесся какой-то странный звук. Похожий на вскрик, только не такой громкий и не такой спонтанный, скорее восклицание… И голос женский. Затем двойные двери распахнулись, и миссис Роудс с белым как стена лицом стремительно прошла через комнату в сторону холла, не обращая внимания на наше присутствие. Следом за ней вышла Элен, такая же бледная, с каким-то странным выражением лица, и миссис Помрой, вся в слезах. Потом появились яростно спорившие губернатор и Руфус Холлистер и слуги, толпой направившиеся в сторону кухни.
Миссис Помрой, не сказав ни слова даже мужу, покинула комнату буквально по пятам за миссис Роудс. Удивленный Помрой последовал за ней.
О том, что случилось, мне рассказала Элен. Камилла Помрой, урожденная Вентуорт, оказалась внебрачной дочерью Леандера Роудса и главной наследницей его состояния.
3
— Кто бы мог подумать? — так можно было описать реакцию Элен, когда после ужина мы отделились от остальных, сделав вид, что играем в триктрак в дальнем конце гостиной. Все были шокированы неожиданной новостью, Уинтерс занялся делами, а миссис Роудс скрылась в своей комнате.
— Руфус постарается, чтобы новость не попала в газеты, но губернатор считает, что это невозможно. При таких обстоятельствах, да еще в связи с убийством завещание станет достоянием гласности. Это маму просто убьет.
— Вы когда-нибудь подозревали нечто подобное?
Она покачала головой.
— Я не имела ни малейшего понятия. Камилла обожала отца, но я же говорила, что вокруг него всегда вились несколько наивных девиц, ужасно досаждавших маме.
— А она знала?
— Мама? Не думаю. Хотя никогда нельзя сказать наверняка. Она, пожалуй, из самых молчаливых женщин на свете; ей бы следовало заниматься политикой. Однако она ужасно шокирована.
— Меня это не удивляет: ужасно услышать подобные вещи, да еще в присутствии посторонних…
Элен скорчила гримасу.
— Это было ужасно для всех.
— Интересно, почему он признался, пусть даже в завещании.
— Думаю, отец никогда не допускал мысли, что умрет так рано. Кроме того, все могло пройти очень тихо, если бы не убийство.
— И много она получит?
— Чуть больше миллиона, — сказала Элен и даже бровью не повела.
Я присвистнул.
— А как велико все состояние?
— Около трех миллионов. Мы с мамой получим по трети, немного достанется слугам и Руфусу, который ведет все дела.
— Тогда это все меняет.
— Не поняла.
— Ты все еще полагаешь, что знаешь, кто убийца?
Она как-то странно посмотрела на меня.
— Дорогой мой, я не имею ни малейшего представления, что ты имеешь в виду.
— Пару дней назад ты была почти уверена.
— А теперь уже нет.
Элен явно меня не слушала. Она вновь и вновь бросала кости на доску для триктрака, не обращая внимания на выпадавшие числа.
— Что же заставляло тебя думать, что ты знаешь?
— Не помню… — она казалась раздраженной. — И кроме того, почему это для тебя так важно?
— Я хотел бы написать об этом.
— Тогда напиши о чем-нибудь другом.
— Не прикидывайся дурой. Даже если бы я не беспокоился насчет «Нью-Йорк Глоуб», у меня есть все основания тревожиться за себя лично, когда я заперт в одном доме с убийцей.
— Только не нужно мелодрамы! Насколько я понимаю, ты не имеешь ни малейшего отношения ко всей этой истории; так с какой стати тебе может грозить опасность?
— Из-за моих теорий, — хмыкнул я, сам оставаясь в полном недоумении.
Элен со всей саксонской прямотой выдала короткое слово из четырех букв, полностью отражавшее ее мнение по поводу моих детективных способностей.
— Тогда скажи, — обиделся я, — почему вчера ночью на лестнице меня толкнули так, что я едва не сломал шею?
— Да, лоб у тебя оказался прочным, — съязвила бесчувственная Элен. — Кстати, ты не сумел разглядеть, кто толкнул?
— Как? Я же говорил, что на площадке было хоть глаз выколи.
— Весьма захватывающе; по крайней мере это единственное забавное происшествие после убийства.
«Как же она хладнокровна, — подумал я. — Ведет себя так, словно смотрит пьесу в театре, и интересует ее только то, что ее трогает или развлекает. Интересно, не окажется ли и она в конце концов внебрачной дочерью? Нет, на роль Электры она не подходит, как сказали бы в «Тайм».
— Все было бы гораздо интереснее, если бы удалось выяснить, что искал убийца в кабинете.
— Да? А он что-нибудь взял?
— Нет, насколько может судить полиция, ничего. Во всяком случае, там не осталось никаких бумаг: они все забрали в отделение.
— Бедный Руфус!
— Почему?
— Он был просто в ужасе от того, что могут всплыть его политические махинации: понимаешь, они с отцом были очень близки и, я подозреваю, занимались такими делами, разглашение которых не пошло бы на пользу.
— Ну, если там и было что-то спрятано, полиция ничего не нашла, — сказал я более уверенно, чем думал: я был не настолько наивен, чтобы считать, что лейтенант Уинтерс выложил мне все, что знал. — Интересно, мог ли Руфус оглушить охранника и столкнуть меня с лестницы?
— Меня бы это совершенно не удивило.
— Сомневаюсь, что там было что-то такое, что интересовало убийцу. Если что-то и было, он мог забрать это в ночь убийства, до убийства. Если только не забыл что-то впопыхах…
— И теперь полиция это нашла?
Я с грустью подумал, как мало у меня в руках реальных фактов. Вражда Помроя с Роудсом, странная цитата Ленгдона, высокое политическое положение: вполне возможно, убийство было делом рук какого-то фанатика. Неожиданное родство Камиллы Помрой и сенатора; большое наследство, которое давало как ей, так и ее мужу явный мотив для убийства. Но знали ли они, что она включена в завещание? Знал ли Помрой, что его жена — дочь сенатора? Этот вопрос следовало выяснить как можно скорее. Ответ на него мог существенно изменить ситуацию.
Глянув через комнату, я заметил, что Ленгдон извинился и отправился наверх. Немного погодя Элен широко зевнула.
— Что-то я устала, дорогой. Пожалуй, я пойду наверх.
— И немного вздремнешь? — съязвил я.
— Не хами, — величественно осадила она и выплыла из комнаты.
В столовой я обнаружил Уинтерса с копией завещания в руках. Когда я вошел, он поднял на меня глаза, постоянно сопровождавший его человек в штатском сделал движение, чтобы преградить мне путь, но Уинтерс устало отодвинул его в сторону.
— Входите.
Я сел к столу и сразу
