class="empty-line"/>
2.
Прошла весна. Закончились посевные работы. Наступало жаркое лето. На полях и в огородах всходил первый урожай. Лиза работала с утра и до ночи. Земля у них была неплохая, и хорошо кормила Лизу и её семью.
Стоял жаркий июнь. Лиза, как всегда, возилась в огороде – полола грядки. Вдруг примчался Григорий, раньше, чем обычно. Лиза выпрямилась, прикрыла рукой глаза от яркого солнца.
– Ты чего такой взмыленный? Гляди, лошака загнал почти.
– Ничего, цел будет, – ответил Григорий, спрыгивая с кобылы. – Бросай дела, переоденься и поехали на реку. Сегодня Ивана Купала, гулянье шумное намечается. Нас ждут.
– Ну и пусть себе гуляют, – ответила Лиза. – А у меня работы по горло.
– Не заводись. Бросай всё, подождёт твоя работа. Отдохнём, развеемся.
– Это молодёжи делать нечего – ни забот, ни хлопот. Вот пусть они и веселятся. А мне некогда.
– Лиза! – Григорий терял терпение. – Последний раз предлагаю!
– Да отстань ты. Не хочу я. И ты не ходи. Слышишь? Кого ты там не видел? Ты уже взрослый мужик, у тебя детей трое. Чего тебе там делать? Раньше хоть с Матвеем ездил. А теперь с кем?
– А, ну тебя! – махнул рукой Григорий. – Отдохнуть съездить – и то не уговоришь! Оставайся. А я поехал.
И он вскочил на кобылу.
– Гришка, вернись! – крикнула ему вслед Лиза. – Не позорься. Останься дома.
– Отстань! – крикнул Григорий и повернул за угол в сторону реки.
– Вот кобель, – досадовала Лиза. – Не нагулялся ещё. Так и тянет его, куда бы из дому сбежать. Вот уж угораздило с таким связаться!
И Лиза снова уткнулась носом в грядки. И не разгибалась до темноты. Вечером покормила дочек и отправила их спать. Сама прилегла на постель, прикрыла на минуту глаза, и отключилась. Проснулась уже перед рассветом. Гришки дома не было.
«Ну, это уже ни в какие ворота не лезет, – подумала Лиза. – Скоро утро, а его до сих пор нет. Вот пусть только вернётся, задам ему жару».
Григорий не приехал и утром. Свекровь заволновалась.
– Что у вас произошло? – спросила она у Лизы. – Почему Гриша не ночевал дома? Вы поссорились?
– Да не ссорились мы, – ответила Лиза. – Он звал на реку на гулянье, я не хотела. Вот он и уехал один. А вот почему домой не вернулся? Не знаю. Наверное, сразу с гулянок на работу поехал?
– Да, наверное, – повторила свекровь, но беспокойство не прошло. Такого раньше не было. Гриша никогда так долго не задерживался. А даже если и гулял до полуночи, то всё равно возвращался домой, а уж потом ехал на работу.
У Лизы на душе тоже было неспокойно. Но в голову ей закрадывались совсем другие мысли. Она всегда знала, что её муж – редкий бабник. Но он любил Лизу и никогда не позволял себе лишнего. Все его интересы и гульки были безобидные. И Лиза знала: как бы Гришка ни загулял, он всегда на ночь возвращался домой. А в этот раз всё было по-другому. Он не то, что всю ночь прогулял, он вообще домой не явился. Лиза боялась, что здесь что-то посерьёзнее. Она с удивлением поймала себя на мысли, что, несмотря на то, что не любила его, сейчас ревновала.
«Да, ещё глядишь, и уведёт его какая-нибудь беззаботная молодуха, – думала Лиза, поливая днём огород. – А чего нет? Какая-нибудь восемнадцатилетняя девица. Я-то уж, поди, старая для него, почти тридцать. Поизносилась уже, наверное. Не привлекаю его боле».
Лиза ощущала уколы ревности и обиду. Она всегда старалась быть хорошей женой и хозяйкой, на её плечах было всё – и семья их, и дом, и хозяйство, а он вот как отблагодарил.
«Хотя, наверное, и я в чём-то виновата? Ведь он всегда звал меня с собой, а я не хотела, – размышляла Лиза, готовя обед. Она надеялась, что Гриша хотя бы обедать приедет домой. – Наверное, я уморила его своим ворчанием, вечно на него ругаюсь. Надо бы поласковее с ним, помягче хоть немного. А то, и правда, забежит куда-нибудь».
Лиза сильнее забеспокоилась, когда Гриша и на обед не приехал. А когда вечером она вместе со свекровью готовила ужин, в дом вбежали девочки и наперебой закричали:
– Мамочка, там папина лошадка пришла.
Лиза выбежала во двор, следом поспешила Дуня и охнула:
– Ой, Лиза, беда случилась. Ой, беда!
Она опустилась на крыльцо и громко заплакала.
Лиза глянула за двор и побледнела: Гришина кобыла шла себе потихоньку домой, следом поспевал жеребёнок. Кобыла была без всадника. Лиза растерянно оглянулась. Свекровь рыдала и причитала на крыльце, девочки перепугано выглядывали из-за двери.
– Успокойтесь, мама, – пытаясь сохранять спокойствие, сказала Лиза. – Я сейчас пойду к своим и всё узнаю. Витька должен был видеть его вчера. Да и Нюрка наша тоже, скорее всего, была на реке. Что-то проведаю. А вы пока накормите детей. И перестаньте причитать. Успокойтесь. Пока ещё ничего не случилось.
Лиза повернулась к двери.
– Девчата, ну-ка, бегом за стол, бабушка Дуня сейчас вас покормит. И сразу спать. А то папка вернётся, накажет.
И Лиза ушла к матери, чтобы хоть что-то узнать о муже. Она всё надеялась, что вот сейчас встретит его где-нибудь по дороге. Но где-то в глубине сердца поселился холодок: Лиза чувствовала, что случилось что-то непоправимое.
Дома у своих она спросила сестру Нюру:
– Нюрочка, ты же была вчера на реке? Там был мой Гришка?
– Была, – ответила ей Нюра, – но Гришку твоего не видала.
– Конечно, куда ей кого-то видеть? – отозвалась Любка. – Она глаз не отводила от своего ненаглядного.
– Замолчи, дура! – огрызнулась Нюра, вся покраснев. – Ты просто завидуешь. Тебе уже вон сколько лет, а жениха всё нет.
– А у тебя есть, да? Поматросит, да и бросит! – не унималась Любка.
– Ах ты, язва! – Нюра уже хотела наброситься на старшую сестру, но Лиза крикнула:
– Замолчите обе! Перестаньте! Люба, может, ты его видела вчера? Или сегодня?
– Что, потеряла своего муженька? Смотри, как бы кто не подобрал, – съязвила Любка в ответ.
– Ох, и язва же ты, в самом деле, – сказала Лиза. – Теперь понятно, почему тебя замуж никто брать не хочет.
Любка прикусила язык и надулась, а Нюрка довольно хихикнула.
– А тебе ещё не рано на женихов заглядывать? – спросила Лиза у Нюры.
– Не рано. Мне уже шестнадцать исполнилось.
– Ладно. Это твоё дело. Главное, голову не теряй. И честь береги. А где Витя? Он ведь тоже вчера на реке гулял?
– Да был Витька на реке. Только дома его сейчас редко застанешь, – отозвалась опять Любка, – он у нас тоже
