Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Запахло кровью. Высыпавшиеся из меня черенки лопались с едва слышным треском и выплескивали по капельке алой жидкости, а иногда и плевались розоватыми кусочками мяса. Если так дальше дело пойдет, подумал я, то они вытащат меня наружу по кускам и раскидают по окружности.
Квоттербек, видимо, думал о том же самом, потому что сетку больше не трогал, а на меня смотрел с напряжением.
– Банки с консервами, – сказал он. – Принцип банок.
Я кивнул. Судя по всему, тетракл уже принялся складировать в банки мои внутренности, потому что внутри болело так, словно кто-то вытащил мои кишки наружу и прыгал на них в шипованных тяжелых ботинках.
Квоттербек еще раз прошелся пальцами по сетке, и меня начало рвать кровью.
Договориться с разумом тетракла явно не получалось, то ли мыслил он другими категориями, то ли не мыслил вовсе.
Я совсем угас, валяясь лицом вниз в теплой липкой луже, и Квоттербек тоже клонился набок, и тут показался сначала шлем, а потом широкие плечи нашего Лайнмена, на котором еще и болтался наподобие воротника явно бесчувственный Тайт.
Тайтэнда Лайн сбросил рядом с нами. Тот упал как чучело и застыл в неловкой позе мертвеца. Куртка у него на спине была разодрана, волочились обрезанные стропы.
– Напряжение, – услышал я усталый голос Квоттербека. – Пятая фаза.
Лайнмен наклонился, покачал круглой головой.
Он казался мне чудо-рыбой, вынырнувшей из глубин. Глупой, никчемной рыбиной, которая понятия не имела о том, что такое велициевы сонмы.
Я сам не знаю сейчас, что это такое. А тогда знал. Знал я еще, как разогревать термические капсулы до температуры плавления свернутого пространства и еще кучу всяких забавных вещей.
Это было интересно. Я мыслил слаженно и экономно, задевая где-то внутри себя функцию формулировки вопроса и тут же получая отклик в виде четкого развернутого ответа.
Пока Лайн-рыба бродил вокруг нас и через равные промежутки втыкал в поверхность магнитные стержни, вынутые из костюма, я высчитывал скорость реакции реликтовой формы мысли. Краем сознания понимал, что это бред, а вообще вполне собой гордился. Но велициевы сонмы! Какая прекрасная и великая вещь. Чтоб я о ней хоть что-то теперь помнил.
Еще я слышал хриплый голос длинного, который орал что-то про сласти и божественные книжки. Он был сумасшедшим, понял я. Тоже глупая и никчемная рыбина, которая убила свою нервную систему мерзким пойлом и годилась только как перевалочная база.
Лайнмен закончил устанавливать стержни.
А я разобрался в правилах Аттама. Увидел все формулы и доски исчислений, необходимых для того, чтобы создать таких, как я, – Раннингов и Тайтэндов.
Получалось, что апельсин вырастить сложнее, чем наплодить в колбах идеальных, терпеливых, стремящихся к победе…
Процессы, происходящие в глупой Эбе, были в тысячу раз интереснее, чем процессы, происходящие в колбах. Глупая Эба – сама по себе уникальная колба, решил я и смело забраковал идею правил Аттама.
Нет, ну конечно, смотря для каких целей… Игроков лучше всего выращивать все-таки в колбах. Минимальный процент погрешностей – заложенная по стандарту психика, по стандарту заложенные желания, задушенный половой инстинкт, стремление побеждать, дух соперничества, стандартный набор способностей, командное мышление.
И мы понесем Солнце, потому что хотим выиграть Матч. Мы будем помогать друг другу, потому что нам неприятен индивидуализм. Мы будем драться друг с другом, потому что следим за иерархией и наша иерархия строится по принципу силы.
Именно поэтому вы сейчас защищены от меня тройным слоем пластика, Священные Служители. Я искалечен и почти обездвижен, но слушаться буду только того, кто сильнее меня, а вы слабее, несмотря на полный комплект конечностей и возможность перекрыть мне кислород.
Я рассказываю о Матче на поле Последней Анестезии не для вас, а для себя – потому что опять чувствую между ребер маленькое тепло.
В тех своих метаниях среди насыщенных информационных полей я нашел Квоттербека. Он был во мне. Приходил так же, как и ответ на любой вопрос. Тогда я начал рассматривать его, иссекая на широкие плоскости, и остановился только тогда, когда он спросил:
– Зачем?
Что я мог сказать… Что ищу источник тепла, которое он мне дает? Что пробираюсь к нему во тьме, маленький, неопытный Раннинг… Я шел к нему на призыв, он звал и сам не понимал, зачем зовет. Я хотел образовать с ним Братство, вот что. С его опытом и его сутью, с его Силой, с его Мышлением, стать нитью его сетки, которую держал на своих руках и осторожно гладил пальцами…
Этой зеленой сетью нас накрыло обоих, сквозь крупную ячею пропустило наши тела и смешало кусками, как крупно нарезанный салат.
Лайнмен запустил наспех изготовленное поле, подключил питание и стал ждать, не зная, каким окажется результат.
Он сидел один на краю, держал в руках «Щелчок» и был готов пустить себе пулю в лоб, если бы меры, подсказанные ему Квоттербеком, оказались для нас смертельными.
Лайнмена от экспансии колониями тетракла защитил готовый к отражению любой атаки бронированный «Корпус», и весь его ресурс сейчас он переключил на нас, сотворив поле такой силы, что перегородки «консервных банок» рассыпались в пыль, вернув нам плоть и кровь, правда, несколько видоизмененными.
Когда Лайн снял поле и понял, что все мы кое-как дышим, он взялся за устройство лагеря. В одиночку старательно развел на реактивах белое пламя костра, расстелил спальники и растащил нас по ним, как медсестра растаскивает по койкам тяжелобольных. Лайн скрупулезно воссоздал все, что мы делали обычно. По манере Тайта попытался сварить суп из очищенной воды и остатков сухого пайка. Для меня выбрал место подальше от костра – как я любил. Для Квоттербека выложил анализатор и настройщик, которыми тот ежевечерне проверял оборудование. Накормил «Иглу» и поставил ее стоймя.
Большой и медлительный, он бродил в сумерках, обживая лагерь за всех четверых, а потом сел у костра и попытался собрать переносную станцию переливания искусственной крови.
Навыка работы с медицинской техникой у него не было, схем он не знал и действовал наугад, но в конце концов собрал что-то, что смогло влить в Квоттербека пол-литра витаминизированной крови, смешанной со зверской дозой стимуляторов.
Регенерация наших организмов сравнима только с регенерацией технического мяса. Процессы, протекающие в нас, нацелены только на то, чтобы заживать, срастаться, восстанавливаться и восполняться. Искусственная кровь и реактивы, которыми кормят технику, вполне годятся и для нас. И не важно, что мы испытываем, гоняя по венам то, что заставляет работать оружие и боевые машины.
Квоттербек, очнувшись, тут же занялся всеми этими процессами. Он наладил смесители плазмы и реактивов, извел все инъекторы и стимуляторы, но добился того, чтобы наше сознание прояснилось.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
