железными решётками на пыльных окнах.
Решётки на магазине действительно были — это единственное, что совпало с нарисованной его воображением убогой картинкой, но эти решётки выглядели скорее произведением искусства, чем криво слепленной халтурой. «Избушка там на курьих ножках», «русалка на ветвях» прилагались к кованым решёткам магазинчика с соответствующим названием: «Руслан и Людмила». И находился он в таком же особнячке из красного кирпича, как и дом госпожи Квятковской.
Готические башенки, круглые чердачные оконца, балкончик с гнутыми перильцами над входом и — куда же без него! — чугунный учёный кот на крашеной золотой краской массивной цепи, опоясывающей железный дуб с искусно вырезанными из металлопроката листьями.
Хлопнув дверью машины, Давид огляделся. Видимо, городок имел свой кирпичный завод и правила застройки — все здания были выдержаны в едином стиле, выполнены из одинакового тёмно-красного кирпича, поражали добротностью, ухоженными палисадниками и красивой отделкой.
Так, наверное, мог выглядеть городок, где Давид захотел бы остаться.
Здания, расположенные по периметру круглой центральной площади, были такими же. Администрация, почта, банк, пункт выдачи товаров известной сетевой торговой площадки, два магазина — все украшали потрясающей красоты кованные решётки, к каждому прилагались свои металлические скульптуры: Крокодил Гена с Чебурашкой, Матроскин и Шарик, Винни-пух и Пятачок, Дама с собачкой на большой скамье.
Местные дети героям мультфильмов и железным тётям с таксами, явно предпочитали старый трактор, покрашенный всё той же золотой краской — на нём висли любопытные мальчишки, и карету Золушки — в ней засели довольные девчонки.
Трогательная душевность скульптур и простодушная сельская пастораль до самого горизонта слегка сбили боевой настрой Давида: он даже дал себе установку не злиться. Надел очки, одёрнул рукава пальто, сбросил с лацкана мелкую соринку, откинул со лба волосы, расправил плечи.
В магазин, где работала Алекс Квятковская он и не надеялся войти незаметно — не затем приехал, чтобы подглядывать, но ему повезло: группа людей, явно туристов, с похвальной любознательностью интересовалась товарами местного промысла.
Орехи, мёд, пряники в берестяных коробочках, разных оттенков наливки в пузатых бутылках.
Именно эти наливки и разливала по маленьким стаканчикам Александра Квятковская посетителям для дегустации, параллельно озвучивая состав и особенности производства.
Она повернулась с подносом, оказавшись к Давиду нос к носу, а потом сделала то, чего он никак не ожидал — отвернулась. Словно надеясь, что он исчезнет, как морок. Ему даже показалось, она считает до десяти, стоя к нему спиной.
Давид, конечно, не исчез. Слегка сместился вправо, чтобы, когда она повернулась, вместо него увидела пустое место. Но не дематериализовался.
— Наши местные напитки, — улыбнулась Алекс, отыскав его глазами, и слегка качнула головой, оценив шутку. — Не желаете присоединиться к дегустации?
— Нет, спасибо. Я подожду, когда она закончится, — снял Давид очки, чтобы у Александры Эдуардовны не осталось сомнений, что это он, и он ей не мерещится.
— Это может занять некоторое время.
— Я никуда не тороплюсь, — убрал он очки в нагрудный карман и отвернулся к полкам с сувенирами.
Глава 28
Кто бы мог подумать, что ему тоже потребуется время собраться.
Эта девчонка с первой встречи действовала на него как наркотик, и сейчас ничего не изменилось. Стало только хуже. Она могла надеть на себя что угодно — он всё равно будет видеть её голой, а точнее, мучительно угадывать под одеждой то, что запомнил навсегда: выступающие ключицы, ложбинку между грудей, нежные щенячьи складочки на животе, аккуратный пупок.
Давид выдохнул, понимая, что уже несколько минут пялится на деревянную рыбу с выпученными глазами. Наверное, как честный человек, теперь он должен её купить.
Он полез в карман, посмотреть остались ли у него наличные, бросил на прилавок бумажку и ткнул пальцем, показывая направление стоящему за прилавком мальчишке-подростку.
— Сдачу не надо, — сказал Давид.
Когда в следующий раз он повернулся к Алекс, в руках у него была жуткая рыбина, упакованная в прозрачный подарочный пакет.
— Благодарю за покупку, — с плохо сдерживаемой улыбкой поприветствовала его Александра Квятковская.
Туристы, прижимая к себе драгоценные дары природы, выстроились в очередь на кассу к пацану, и она освободилась.
— Пройдёмся? — предложил Давид. — До машины.
— Не-а, — покачала головой Алекс. — Если хочешь что-то мне сказать, говори здесь.
— А если нет, замолкни навсегда? — усмехнулся он.
— Я, конечно, могу предположить, что ты оказался здесь случайно, что у тебя неотложные, важные, срочные дела, но что-то мне подсказывает ты здесь по единственной причине — из-за меня.
— Всегда восхищался твоей проницательностью, — растянул он губы в улыбку. — Но здесь так здесь. Ты надеялась, я тебя не найду?
С видом «Ты серьёзно?» она смотрела на Давида так долго, что он уже подумал: ждёт ответа.
— Ты считаешь, я от тебя прячусь? — усмехнулась Алекс.
— У меня есть основания это предполагать, — отставил он в сторону лупоглазую рыбу.
— Господи, ты на самом деле думаешь, что мир вращается вокруг тебя? — покачала головой Алекс. — И всё, что я делаю, куда еду и чем занимаюсь исключительно потому, что хочу угодить или досадить тебе?
Давиду не понравилась её ирония.
Для него это были трудные недели, ставшие тревожными месяцами, когда он убеждал себя, что единственный раз, когда он не воспользовался презервативом, не закончится беременностью.
Он почти успокоился, когда на встрече в банке Алекс уверяла, что ей нечего ему сказать. Но Давид Гросс был трезво оценивающим риски человеком, поэтому он нанял частного детектива, который следил за девчонкой. Ему удалось раскопать не так много, как хотелось бы, но одно Давид знал точно: после секса с ним она ни с кем не встречалась, но внезапный отъезд «в деревню» его, мягко говоря, озадачил. То есть он заподозрил неладное.
Алекс отвлеклась на то, чтобы попрощаться с выходящими посетителями, а Давид кивнул пацану, чтобы тот свалил и оставил их одних.
Сообразительный малец слинял, словно его здесь и не было. За окном шумные туристы охотно фотографировались у дуба с покупками и учёным котом.
— Не думал, что после престижной бизнес-школы и стажировки в банке, можно рассчитывать лишь на место продавца в захолустном городишке, — ответил сарказмом на иронию Давид.
Его бесила снисходительная улыбка Алекс Квятковской. Бесило, что она выглядела довольной жизнью, беззаботной, счастливой, когда все его планы из-за неё летели в тартарары. Когда её папаша, уже плотно прижатый к стенке, дал понять, что Давид Гросс может валить к чёрту — он его не боится, его лживая дочь выглядела как человек, которому нечего стыдиться.
Глядя на неё, Давид даже мог в это поверить, если бы не знал, что это не
