– Я ни о чём не слышала, – произнесла Аннабель.
– Бу. – Мия наморщила нос и принялась покусывать ярко-розовый ноготь.
Аннабель почувствовала укол в сердце, вспомнив о своих ночёвках у Мии, когда они смотрели фильмы и красили ногти. Мама Мии готовила лучшие блюда греческой кухни – спанакопиту[18]и сувлаки[19]с цацики[20]. Это было вкусно, хотя Аннабель всегда умоляла о пицце. Телевизор у них был вдвое больше, чем дома у Аннабель, а в комнате Мии стояла гостевая кровать с кучей мягких подушек.
Аннабель уже собиралась спросить, нельзя ли сегодня прийти к Мие с ночёвкой. Этого не случалось уже так давно. Вдруг она даже сможет поговорить с Мией о папином письме, если они останутся наедине? Будут есть шоколадные кексы из пакета, и красить друг другу ногти, и болтать, болтать обо всём на свете – вместо того чтобы смотреть кино, которое выбрали.
Но тут Мия наклонилась и прошептала:
– В тот день, когда ты не пришла на тренировку, мы с Коннором оказались рядом в очереди в кафе. И разговорились о лакроссе. Ты знала, что он играет?
Аннабель открыла рот, но не издала ни звука.
– Он сказал, что мы можем переброситься мячом-другим после тренировки или когда-нибудь ещё.
Мия произнесла это так, будто ждала, что Аннабель придёт в восторг. Будто это было что-то забавное, чем можно, смеясь, делиться друг с другом. Как прошлым летом, когда они обе зафанатели по одному актёру и пересмотрели все фильмы с ним.
– Мия, начинаем! – окликнул тренер средней группы.
– Тебе пора, – сказала Аннабель. – Удачи.
Она сжала скомканную шапочку для плавания и двинулась к раздевалке, говоря себе, что Коннор на самом деле вовсе не хотел играть с Мией в лакросс. И даже если хотел, это ровным счётом ничего не значит.
Но прямо сейчас Коннор опять шутил с красивой девушкой-спасателем. А когда к ним подошла Раби, положил ей руку на плечо.
Может, он и не имел в виду ничего такого, болтая с Мией о лакроссе… Но тогда, возможно, не было ничего такого и в том, что он подвёз Аннабель на тренировку? И в том, что дважды дёрнул за хвостик. И в том взгляде, от которого у неё в животе делалось сладко и тепло, как от горячего шоколада…
Может, Коннор флиртовал со всеми? И всех заставлял чувствовать это особенное тепло…
Двоюродная сестра Мии говорила, что это классно, когда человек, который нравится тебе, нравится и всем остальным тоже. Может быть, ещё лучше, когда тебе он нравится чуть больше, чем остальным? А может, и нет…
И вот когда Аннабель уже убедила себя, что Коннор ей не особо и нравится, на её плечо легла рука. Она обернулась и увидела его. Коннора. Без футболки. Шорты натянуты поверх плавок, грудь слегка тронута загаром, взъерошенные, наполовину высушенные светлые волосы.
Вокруг его зелёных глаз были розовые полосы – в тех местах, где очки прижимались к коже. После плавания у всех оставались эти уродливые следы, Аннабель ненавидела их на своём лице. Но сейчас она представила, как прикасается к этим отпечаткам на коже Коннора, – и живот снова наполнился горячим шоколадом.
Она не должна хотеть прикасаться ни к чьим следам от очков, но с Коннором… было что-то в этих отпечатках, что делало его как будто чуть более хрупким. Несовершенным. И это почему-то наполнило её сердце таким восторгом, что было удивительно, как оно до сих пор не выскочило из груди.
– Ты классно выступила, Кей-Би, – сказал Коннор.
– Ты тоже, – пискнула она. – Ты плыл на спине… так великолепно… будто летел…
Наверное, это прозвучало странно. Словно она изо всех сил старалась сделать ему комплимент. Но Коннор широко улыбнулся в ответ.
Подошёл Джордан.
– Идём в тачку, птичка.
Гм, что? Это он ей или просто услышал её неумелый комплимент?
Но тут Коннор сказал:
– Пока, Аннабель.
Ей понравилось, как Коннор произнёс её имя. Медленно и аккуратно, будто на иностранном языке, где надо тщательно выговаривать все буквы.
Это звучало так, словно она что-то значила для него. Больше, чем Мия, или Раби, или красивая спасательница.
Глава 17
Мама и Митч тем вечером работали, поэтому они оставили Аннабель денег, чтобы та заказала себе ужин. Она как раз взяла телефон, намереваясь позвонить в доставку пиццы, когда пришло сообщение.
Коннор.
Аннабель выронила телефон. Он упал на диванные подушки, оттуда – на пол. И провибрировал ещё раз, прежде чем она подобрала его.
Собираемся в «Пломбире». Тут толпа народу из команды. Хочешь – присоединяйся.
Минут через 30.
Аннабель улыбнулась так широко, что её губы едва не треснули посередине – там, где она их кусала, когда нервничала. Ведь это должно что-то значить. Коннор позаботился о том, чтобы позвать её.
«Круто. Увидимся», – написала Аннабель в ответ.
Пальцы так дрожали, что она снова чуть не выронила телефон. Аннабель сначала поставила восклицательный знак и улыбающийся смайлик. Потом стёрла.
Она написала маме, что съездит за едой на велосипеде вместо того, чтобы заказывать. И это была не совсем неправда. А потом добавила, что, возможно, пойдёт с Мией съесть по мороженому. И это была уже откровенная ложь.
Она могла бы действительно поесть мороженого с Мией. Если бы сказала ей, что идёт в кафе с Коннором и компанией. Но, честно говоря, Аннабель не хотела, чтобы Мия тоже оказалась там. Поэтому она отложила телефон, не отослав больше ни одного сообщения.
* * *
Аннабель пристегнула велосипед в нескольких кварталах от «Пломбира». Очередь была такой длинной, что заворачивала за угол – как всегда летом.
Что это значило: «Собираемся в „Пломбире“»? Тусоваться внутри, когда здесь столько народу, точно не получится. Предполагалось, что она должна найти всю компанию, чтобы вместе стоять в очереди? Или наоборот – самой заказать мороженое, а потом присоединиться к ним за столиком на улице?
Аннабель попыталась заставить себя идти нормально, хотя не понимала, куда девать руки и как высматривать в толпе остальных, не выглядя при этом жалкой девчонкой, которая не может остаться одна.
В конце очереди стояли двое мужчин с двумя детьми. А перед ними – целая орава взрослых парней в выцветших футболках, которые такими уже продаются. Аннабель пристроилась в хвост очереди и сделала вид, будто проверяет телефон.
