Книга Дрянной декан - Людмила Райот

Верстовский посмотрел прямо мне в глаза, и я тут же стушевалась и отвела взгляд. Смелости моей хватило ненадолго.

— Но я никогда не подбивала Рому пропускать занятия! Мне самой обидно, что он редко бывает в университете и мы не можем толком…

— Дело не в вас, Красовская, — поморщившись, перебил меня декан. — Простите, если расстроил. Роман полностью поглощен своей музыкальной группой. Ну и послабления, которые делают другие преподаватели из-за родства со мной, не идут ему на пользу.

Хм, дожили. Мне казалось, что мой парень целиком и полностью поглощен мной, а по версии Верстовского-старшего я не могу отвлечь его даже от какой-то “Зарубежной литературы”! Разве это не логично — забыть обо всем, кроме объекта желания? Я вот после встречи с Романом почти перестала писАть и заниматься спортом.

Похоже, я и правда немного расстроилась.

— Вениамин Эдуардович! Приятного аппетита! — перед столом остановились две женщины предбальзаковского возраста: приятные, ухоженные, но явно уже повидавшие мир. Наверное, тоже преподавательницы. — Как жаль, что мы уже поели, а то бы составили вам компанию. Это ваша дипломница?

— Скорее, кандидатка, — у декана дернулась рука. Видимо, он чуть было не перекрестился. Да и меня от такой “перспективы” приморозило к стулу, а на лице застыл еле сдерживаемый ужас.

Далее последовал короткий “small talk”, целью которого должно было стать приглашение зрелых дам за наш стол. По крайней мере, они очень на это рассчитывали: и вздыхали, и кокетливо перебирали высветленные локоны, и потряхивали над ним полными зрелыми грудями — не заметить их намерений мог разве что декан, бесстрастно крошащий отбивную на мелкие кусочки.

Да уж, такого попробуй, расшевели! В постели, небось, сущее бревно… Хотя, если вспомнить наш с ним ночной разговор, отец Ромки был весьма горяч и инициативен… И, черт, зачем я думаю об этом? Решила же выкинуть случившееся из головы, как страшный сон!

Но если смотреть на факты… Мы сидим с ужасным деканом лицом к лицу и разговариваем почти как ни в чем не бывало. Еще несколько дней назад я сочла бы, что это невозможно, а вот поди ж ты. Может, Юля права, и мне стоит попытаться найти с ним общий язык… для всеобщего блага?

Так и не дождавшись от Верстовского первого шага (это у них семейное, что ли?), преподши покинули столовую.

— Вениамин Эдуардович… — протянула я, собираясь с духом.

— О, боже. Неужели это не все?.. — декан засунул в рот кусочек того, что раньше было отбивной, и страдальчески закатил глаза. — Что еще вам от меня нужно?

— Извинения. Точнее, это я хотела извиниться, — поправилась я, видя, что бедный мужчина готов поперхнуться от возмущения. — Вам не обязательно.

Декан приподнял бровь.

— Прошу прощения, что так бестактно влезла в вашу жизнь. Мой звонок был абсолютно неприемлем, — произнесла я с ощущением, будто подхожу к краю обрыва и собираюсь сброситься вниз. Поначалу было сложно, слова рождались с трудом, но чем больше я говорила, тем легче лилась речь, а на душе становилось чище. — Я вспоминаю о том, что случилось, днями и ночами, и никак не могу простить себя за то, что натворила. Конечно, мне следовало сначала удостовериться, что я говорю с Ромой… Если бы существовал способ вернуться в прошлое и переписать тот вечер, я бы сделала это, не раздумывая. Но сейчас…

Я вдруг почувствовала, что мне не хватает воздуха. Оказалось, весь этот монолог я произнесла на одном дыхании. Голова слегка подкруживалась, живот крутило от волнения, во рту образовался филиал обезвоженной пустыни. Никогда не думала, что говорить о своих чувствах в открытую — так энергозатратно. Я схватила стакан с чаем и залпом осушила его наполовину. Кажется, он был почти кипятошный и с неразмешанным сахаром, мне было все равно. Декан даже бровью не повел.

— Мы с Ромой любим друг друга. И сейчас, когда случившееся уже случилось, и ничего нельзя исправить, — продолжила я заплетающимся языком, — нам с вами придется… Попытаться поладить?

Силы покинули меня. Последние два слова я пропищала, сгорая от страха и стыда. Получилась практически исповедь. Осталось только проверить, подействовала она на Верстовского, или нет.

— Сомневаюсь, что у нас получится, — Эдуардович покачал головой и откинулся на спинку стула, оставив многострадальный обед в покое. Впрочем, сказал он это спокойно, что уже было неплохо.

Но радоваться я не спешила. Мой взгляд упал на большие настенные часы: не знаю, что там у Верстовского в расписании, а я на следующую пару уже опоздала.

— Да и насчет вас с Романом сомневаюсь еще больше. Он… не подходит вам, Маргарита.

Стало тихо. Внезапно оказалось, что обеденный зал за время разговора почти опустел. Лишь в соседнем помещении гремели тарелками работницы столовой, да завывал ветер с той стороны старинных деревянных рам. Обожженная гортань начала тихонечко вопить от боли.

— А мне казалось, что времена классового неравенства остались позади… — пробормотала я. Наверно, меня никогда не перестанет мучить комплекс неполноценности после того, как довелось побывать в загородном доме Верстовских.

— Что?

— Я хотела сказать, что достойна вашего сына, Эдуард Вениаминович. И попробую вам это доказать.

Уильям несравненный, у меня помутился рассудок? Что за странные речи извергаются из уст моих несовершенных? Не хватало только встать на одно колено и торжественно молить декана отдать мне руку и сердце его сына!

Отец Ромки долго и оценивающе изучал меня. Я проявила твердость и ответила тем же самым. Раз уж решила войти в доверие к декану — значит и познакомиться с ним настоящим тоже пора. Намеренно вглядывалась в кажущиеся на первый взгляд жесткими черты лица: высокие скулы, гладковыбритые впалые щеки с еле заметными тенями щетины над верхней губой и в уголках рта. Волевой подбородок и глубоко посаженные глаза под красивыми черными бровями. Волосы у него были каштановые, как и у сына, только чуть подлиннее. Сколько ни всматривалась, я не смогла найти в них признаков седины — неужели суровый декан втихаря подкрашивает виски?..

В конце концов сам Верстовский смутился от столь пристального внимания. Усмехнулся, как мне показалось, достаточно горько, и будто бы смягчился.

— В пятницу состоится Осенний бал. Это важное событие в жизни нашего заведения. Вы ведь подготовили себе костюм?

11.1. "Грязные любовники"

Он покраснел, сгорая от стыда,

Но в нем молчит свинцовое желанье.

Она, как уголь в пламени, цветет,

Он красен от стыда, но в страсти — лед!

(“Венера и Адонис”, У. Шекспир)

Осенний костюмированный бал… Хэллоуин, подогнанный под нужды литераторов и заключенный