придется через год, — уныло сказал Агнар.
— Ну уж нет! — отрезал я. — Не пущу!
— Но как же…
— Нет, я сказал! Я не позволю этим мракобесам угробить тебя.
— А кто такие мракобесы?
— Не важно. Ты не знаешь случаем, что за последнее испытание там готовится мне?
— Я слыхал, как Роб что-то говорил про заглатывание чудищем, и про хижину в лесу…
Я сделал глубокий вдох. Так, спокойно. Выдох — вот так вот.
— Сколько я пролежал так? — сменил я тему, решив раньше времени не ударяться в панику.
— Да уж четвертые сутки идут.
— И все это время был без сознания?
— Да. Ты бредил пару раз.
— А что… с, хммм… туалетом?
— Да, было дело, что ты… — мальчишка смутился.
— Я понял.
— Ли ухаживала за тобой и меняла твое белье.
— Что? — испуганно воскликнул я. — Ли меняла мое… белье? И выносила мои… Все, я хочу сдохнуть, верните меня к алоушу.
— Да ладно тебе, Дан. И вовсе Ли не такая неженка, как ты думаешь. Она очень ждала твоего пробуждения.
— Да иди ты, — махнул я рукой.
— Очень ждала, — повторил Агнар и заговорщицки подмигнул мне.
«Мне никогда не забыть этого позора», — подумал я сокрушенно.
Глава 10. Да пожрет Дана чудище лесное!
— Что значит на последнем этапе посвящения человека должно поглотить чудовище? — возмутился я.
Мы впервые серьезно беседовали со старейшиной после моего пробуждения. А пробудился я уже неделю как. Алоуш, проклятая тварюга такая, сильно ранил, поэтому на поправку я шел медленно. Все эти дни Анвар лишь отмахивался от меня — мол, в себя приходи, а уж потом потолкуем.
Сейчас я мог самостоятельно ходить в туалет (наконец-то конец позору!), сидеть, откинувшись назад и не морщиться при этом от боли, нормально питаться, а то до этого мутило. А самое главное — мне больше не хотелось сдохнуть из-за боли. И вообще, странное дело: я вот жил в относительной безопасности и комфорте в своем мире, в уютной Москве, где в паре шагов от дома супермаркет, тебя не кличут рабом и червем, не пытается убить обезумевший от голода мишка с примесью пантеры… но я изнывал от тоски! Я просто с жиру бесился! У меня была непрекращающаяся депрессия — и не та, которая просто меланхолия и грусть, а депром все это лишь для понтов и по глупости называют. Нет, у меня была самая натуральная депрессия! Мне было тошно от жизни, я не видел в ней смысла, не мог отыскать своего пути и места в мире (скорее, попросту забил и не искал). Меня тошнило от собственного бытия.
А тут — полный букет «радостей» жизни. На, раб, кирку, и иди долби камень. Сри, раб, при всех в реку. Ползи, червь, под землей и надейся, что авось выберешься к солнцу. Вали, Дан, в лес, чтоб почти с нулевой вероятностью победы биться с тварью, тушка которой раз в десять больше твоей.
И что же? Я обрел цель! Я встал на путь, по которому мне хочется идти! Я начал сознавать себя. Я — Дан, которого заставили почувствовать себя червем. Я — беглый раб. Я — нищеброд, который не может себе книжку купить, без которой ему жизнь не мила. Но я готов и хочу рвать жопу для того, чтобы подняться из этого дна!
Кажется, я осознал все это вот в этот момент — когда болтал с Анваром. Вспышка понимания озарила мою дурную башку. И я весь просиял изнутри. После того, как алоуш чуть не отправил меня в могилу, мне еще яростнее захотелось жить. После того, как я выжил, я еще четче осознал, что моя жизнь — не игрушка.
— Есть легенда про героя, которого…
— …сожрало чудище? И для вас это — образец для подражания? — в очередной раз возмутился я.
— Дан, будь добр, дай договорить, — сурово отчитал меня старик. — Да, героя проглотило чудовище, но он выбрался наружу, прорезав себе путь, распоров брюхо монстра!
— Но я так не смогу! — чуть ли не заорал я. — Знаешь что, Анвар… ты меня прости. Ты отличный мужик. Очень вы с Радой полюбились нам. Но это уж чересчур. Я едва выжил при битве с алоушем! Приключения, конечно, это круто… но не тогда, когда на кону жизнь! Подохнуть из-за какой-то легенды как минимум нелепо!
— Что ж, ты можешь, разумеется, отказаться… но знай, что таких чудовищ, как в легенде, у нас уже не водится… и последнее испытание — больше подражание, чем реальное действие.
— Это еще что значит? Мне вообразить, что меня кто-то сожрал?
— Приблизительно так, — закивал Анвар. — В глубине леса есть хижина…
Ну началось…
— …в которой издревле наши праотцы проводили важные ритуалы. Тебе надобно будет, если пожелаешь закончить посвящение, конечно, провести в ней в одиночестве ночь.
— И все? — с недоверием спросил я. Уж слишком как-то все просто.
— Да. Конечно, я не утверждаю, что там будет безопасно. Ведь лес кругом. Тот же алоуш может поблизости бродить, да и волки… Но ты будешь внутри хижины, дверь запирается на засов. Легенда гласит, что после того, как воин прорезал брюхо чудовища и вылез наружу, он получил дар магии. Есть множество историй о том, что в той хижине, которая означает нутро страшного, несущего смерть чудовища, многие люди обретали свой дар, вернее, дожидались его пробуждения. Быть может, и ты станешь одним из таких счастливцев. Ты еще достаточно молод, чтобы предполагать, что твой дар попросту не пробудился.
— Прекрати, — отмахнулся я. — Все это чушь. Нет у меня никакого дара. Насчет хижины… просто отсидеться там ночь и..?
— На рассвете вернешься. Разумеется, при себе ты будешь иметь оружие и факел на случай, если понадобится отпугивать хищников.
— Спасибо, Анвар, это меняет дело.
— Так ты согласен?
— Просидеть ночь в домике? Еще бы! — улыбнулся я. — Ведь я тогда стану одним из вас, верно?
— Верно. Мы с Радой будем счастливы, если вы с Агнаром останетесь в деревне. Ты ведь помнишь, деток у нас нет… а Рада всю жизнь страдала из-за этого. По душе вы ей пришлись, да и мне тоже отрадой стали. Ты уж прости стариков, коли что не так…
— Перестань, Анвар. — Я положил руку ему на плечо. — Вы стали для нас с Агнаром настоящей семьей.
В глазах старика засветилось тепло. Он похлопал меня по плечу и вышел во двор.
Злился ли я на старейшину за то, что отправил меня на верную смерть? Ведь то, что я выжил — иначе как чудом не объяснишь.
