Стб. 37; ** ПСРЛ. Т. XVIII. С. 88.
Однако долго продержаться на великом княжении Юрию Московскому не удалось. По предположению А.А. Горского, вместо того чтобы отвезти дань в Орду, Юрий забирает полученное по договору от тверских князей «выходное серебро» в Новгород и вместе с новгородцами начинает боевые действия против шведов[317]. В 1322 г. хан Узбек, видя неповиновение Юрия, возвращает ярлык в тверской княжеский дом.
В дальнейшем при описании противостояния Юрия Московского и сына Михаила Тверского – Дмитрия Михайловича Грозные Очи за великое княжение Владимирское московские и тверские книжники продолжают расходиться в княжеских титулах (табл. 3). Московские летописи, несмотря на получение Дмитрием Тверским великокняжеского ярлыка, продолжают именовать Юрия «великим князем», а тверской книжник – автор Рогожского летописца в то время, когда Юрий владел ханским ярлыком (между 1319 и 1322 гг.), именует Юрия Московского «великим князем» всего один раз: «В лето 6828 оженися князь Константинъ Михайлович оу великаго князя Юрiа Софiею, венчанъ бысть на Костроме въ Святомъ Феодоре»[318].
Таблица 3
Титулы Юрия Московского и Дмитрия Тверского у тверских и московских книжников (1322–1325 гг.)
* ПСРЛ. Т. XV. Стб. 42; ** ПСРЛ. Т. XVIII. С. 89.
В данном случае расхождение летописей в княжеских титулах, скорее всего, не случайно. Юрий, несмотря на потерю ханского ярлыка, продолжал считать себя великим князем, поскольку именно этим титулом он именуется в Ореховском договоре 1323 г., заключенном между Новгородом и Швецией[319], хотя в Новгородской I летописи при описании этих событий Юрий Московский не называется великим князем: «ходиша новгородци съ княземъ Юрьеъ и поставиша город на усть Невы, на Ореховомъ острове, туто же приихавше послы великы от Свеискаго короля, и доконцаша миръ вечныи съ княземъ и съ Новымъгородом по старои пошлине (выделено мной. – В.Т.)»[320].
Таким образом, существующее в московском и тверском летописании расхождение в великокняжеских титулах князей первой трети XIV в. дает основание полагать, что старые принципы «старейшинства в Русской земле» постепенно уходят в прошлое. Закрепление титула великих князей Владимирских за московским княжеским домом происходит несколько позднее – в годы правления Ивана Даниловича Калиты и его сыновей.
3.3. Иван Калита в московской идеологии XIV – начала XVI века
Закрепление за Москвой ханского ярлыка на великое княжение, а за московскими князьями – великокняжеского титула связывается прежде всего с именем Ивана Даниловича Калиты. Именно ему, первому из князей московского дома, удается удерживать под своей властью великое княжение Владимирское вплоть до своей смерти в 1340 г., и в годы правления этого князя и его сыновей в общественно-политической мысли Московского княжества появляются идеи о том, что власть московского князя распространяется не только на Москву, но и на всю Русскую землю. С именем Ивана Калиты, а не его братом Юрием, который был первым из московских князей, кто добился великокняжеского ярлыка, московские книжники связывают распространение власти московских князей на Русскую землю. Основной заслугой князя не только московские книжники, но и представители интеллектуальной элиты других земель видели прекращение ордынских набегов: «Того же лета седе Иванъ Даниловичь на великомъ княженiи всея Руси и бысть оттоле тишина велика на 40 летъ и пересташа поганiи воевати Русскую землю и закалати христiанъ и отдохнуша и упочинуша христiане отъ великыа истомы и многыя тягости и от насилiа татарьскаго и быть оттоле тишина велика по всеи земли»[321]. Подобное сообщение о начале княжения Ивана Калиты, с небольшими расхождениями, содержится во всех летописных сводах.
Интересное дополнение содержит Никоновская летопись: «Того же лета князь велики Иванъ Даниловичь, внукъ Александровъ, прiиде отъ царя Азбяка изо Орды съ пожалованiем и с великою честiю на великое княженiе Володимерское, и седе на великомъ княженiи на Москве, а столъ Володимерь и иные многiа княженiа царь Азбяк даде ему к Москве… (выделено мной. – В.Т.)»[322]. Здесь, по-видимому, упоминаются не те известные «купли» Ивана Даниловича, так как о полном переходе Галицкого, Углицкого и Белозерского княжеств к Москве при Калите говорить, судя по всему, не приходится[323]. Возможно, речь идет территориях, таких как Дмитровское княжество, ярлык на которые Иван Калита получил позднее в Орде[324].
Московский книжник в конце XV в. выделяет совместные действия Ивана Калиты и князей Северо-Восточной Руси (в том числе тверских и суздальских) и, соответственно, главенствующее положение среди них московского князя (табл. 4). Это подчеркнуто в сообщениях, посвященных военным походам. Летописец делает акцент на участии в этих походах других русских князей, что придает им статус общерусских, а московский князь Иван предстает лидером всей Северо-Восточной Руси.
Таблица 4
Иван Калита во главе князей Северо-Восточной Руси
* ПСРЛ. Т. XXV. С. 169–171.
Отметим, что в тексте Симеоновской летописи, отражающем более ранний общерусский летописный свод начала XV в., сообщений об этих походах не содержится[325], однако ее автор также подчеркивает ведущую роль Москвы в Северо-Восточной Руси в период правления сыновей Ивана Калиты: «Тое же зимы бысть великъ съездъ на Москве всемъ княземъ Русскымъ, и поиде ратью къ Торжьку князь великiи Семенъ, а съ нимъ братъ его князь Иванъ Ивановичь, князь Костянтинъ Суждальскыи, князь Костянтинъ Ростовскыи, князь Василеи Ярославскыи, и вси князи с ними…»[326].
Во многом именно благодаря трудам московских книжников эпоха правления Ивана Калиты ассоциируется с тем периодом, в котором была заложена главная основа будущего могущества Московского княжества. В летописях, имеющих в своей основе общерусский летописный свод 1408 г., содержится панегирик Ивану Калите, отображающий отношение к фигуре этого князя книжников конца XIV – начала XV в.: «В лето 6848 преставися князь великiи Московскiи Иванъ Даниловичь, внук великаго Александра, правнук великаго Ярослава… и плакашася надъ нимъ князи, бояре, велможи, и вси мужiе Москвичи, игумени, попове, дьякони, черньци и черници, и вси народи, и весь миръ христiаньскыи, и вся земля Русская, оставиши своего государя»[327]. Этот отрывок интересен, в первую очередь, тем, что Иван Калита именуется в нем «государем», что встречается в летописных источниках довольно редко, а также тем, что московскими книжниками отмечаются заслуги Ивана Калиты, во-первых, как московского князя, сделавшего много для процветания своей отчины, во-вторых, как князя, особенно покровительствовавшего православной вере и возводившего храмы[328], и, в-третьих, как господина всей Русской земли, благодаря которому на Руси были те самые 40 лет тишины. В «Слове о житии великого князя Дмитрия Ивановича» московский книжник именует Ивана
