отсутствия опыта, но Алина решила учесть все детали предыдущего, неудачного посещения. Хотела добыть информацию самостоятельно, чтобы раз и навсегда укоротить злые языки в отделе. Она искренне верила, что наступит день и час, когда оперативники примут её в свой коллектив. Брутальность имеет свои пределы. Она должна стать своей среди чужих, ведь мужчины — чуждая для неё среда.
Почему-то Алина хотела освоить именно мужскую профессию; ей казалось, что преодолев себя, она сможет внутренне вырасти и стать сильной женщиной. Быть наравне с мужчинами и не в каком-нибудь там офисе, где равенство и неравенство полов смазаны, а в сугубо специфической среде, где обстановка больше напоминает фронтовую. Откуда в ней эта боевитость, Алина не смогла объяснить бы никому. Даже самой себе. Росла она диковатой, неуклюжей, чуралась сверстников. И вдруг почувствовала склонность к стрельбам и погоням. Загадка. Если не сказать больше — тайна.
Сначала Алина ничего не поняла, но когда до неё дошло, оцепенела от страха. К ней направлялся один из троицы, самый небритый. Казалось, он весь зарос щетиной. Алина оглянулась. На сей раз подмоги не было, боевая страховка не подозревала о самочинности начинающей оперативницы. Меркушев и Хохленко в отделе или на оперативных просторах. Она одна. Всегда одна. Алина мысленно ругала себя за глупость и самонадеянность. Вот дура! Все опера считают её дурой. И правильно делают.
— Мадам? Или, мадмуаз-з-зэль? — щетинистый нарочито сделал ударение на «э».
От него чем-то пахло: видимо, не мылся со второго пришествия. А, впрочем, симпатичный. На Джонни Деппа похож.
— Вам-то что? — выдавила из себя Алина.
Она дёрнулась, порываясь уйти, но Джонни Депп периода средней молодости слегка надавил ей на плечо. Кузина подалась назад. Больно. Вот что значит — болтаться в одиночку по злачным местам. Поздним вечером без охраны сюда лучше не заходить. Можно остаться без чести и достоинства. Знала бы мама, куда занесло её непутёвую дочь. Алина вздрогнула. Кому позвонить, если грянет аврал? Щетинистый с шумом уселся за стол, с устрашающим видом предварительно погремев стулом. Аврал не замедлил нагрянуть.
— Скучаем, однако?
Ещё была надежда, что всё образуется. Мужчина уйдёт к своим, а Алина побежит домой, под крылышко к маме. Но было поздно. Вован кивком подозвал всю компанию. У Алины заныл желудок, заболел живот, застучало сердце, и всё это взбесилось одновременно. Она была готова упасть в обморок. Больше всего боялась, что её вырвет. Прямо здесь. За столом. Все умные мысли о равенстве полов разом исчезли. О каком равенстве может идти речь, если при приближении незнакомых мужчин начинается сердцебиение? О равных возможностях легко рассуждать в отделе, когда над всеми возвышается Константин Петрович и зорко следит за соблюдением строгих предписаний устава.
— Нет! — храбро выкрикнула Алина. — Не скучаю! Вам-то что?
— Нам ничего, — прищурился Вован, — нам ведь ничего, а пацаны?
— Э-э-эм-м-м, — загудели и замычали небритые, отмахиваясь от Вована.
Алина взглянула на свои руки. Пальцы не дрожали. Сердцебиение прошло. Она успокоилась. Нужно во всём искать смыслы, а смысл в том, чтобы она познакомилась хоть с кем-нибудь из приезжих из Белоруссии или Украины. Слово за слово, так можно выяснить, кто из гастарбайтеров промышляет разбоем. Именно так инструктировал Батанов. Пришло время освоить профессию по прямому назначению.
— Так и гуляйте на здоровье! Я своего парня жду!
Она старалась быть резкой. Про парня сказала, чтобы обеспечить себе безопасность. Приезжие побоятся связываться. Мало ли что за парень придёт.
— А он уже забыл про тебя! — бросил Вован, явно недовольный смелым ответом Алины, а она усмехнулась: пусть думают, что за столом сидит храбрая девушка.
— Не забыл, придёт! Про таких, как я, не забывают. А вам скучно стало? — кокетливо поправляя волосы, спросила Алина.
— Не скучно — тошно: девки у вас какие-то чумные, все жадные, неулыбчивые, — брезгливо оттопырив губу, прогнусавил Вован.
Алина ему явно нравилась. Он внимательно рассматривал её из-под нависших бровей.
— А почему жадные? — полюбопытствовала Кузина.
Она впервые слышала, чтобы всех девушек разом записали в одну графу и оценили по одному тарифу.
— Бабульки вымогают ещё до вызова! — заржала троица.
Стало шумно. Алина передёрнулась, сожалея, что когда-то избегала шумных вечеринок. Можно сказать, опыта проведения времени в незнакомой компании у неё не было.
— А-а, — неопределённо откликнулась Алина, лихорадочно раздумывая, как бы завязать знакомство с Вованом и его друзьями, но без ущерба для девичьей репутации.
Ничего умного в голову не приходило. Кафе обезлюдело. За соседним столиком продолжали веселиться три девицы неопределенного поведения. Они поглядывали в сторону Алины: видимо, им не понравилось, что буйные мужчины пересели за её столик. Ситуация накалилась. Девушки явно собирались расправиться с конкуренткой. Это был неучтённый страх. Алина считала, что опасность происходит от мужчин, а выяснилось, что женщины ещё страшнее. Проститутки свой кусок хлеба без войны не отдадут. Кузина струхнула. Внутри что-то ёкнуло, она почувствовала тошноту.
«Лишь бы не рвануло, — подумала она, — лишь бы не рвануло! Как-нибудь справлюсь со своими страхами».
Едва компания девушек поднялась, чтобы подойти к Алине, как в кафе влетела Елена Валентиновна. Подскочив к столику, рванула дочь за рукав. Хлипкая ткань затрещала по швам.
— Поднимайся, доченька! Насиделась уже, хватит!
Мужчины переглянулись, девицы загоготали и плюхнулись на стулья. Официанты немедленно подобрались к столику, ожидая погрома. Алина обрадовалась неожиданной развязке. Она послушно встала и позволила матери увести себя из кафе. У дверей оглянулась. Про неё уже забыли. Мужчины пересели за стол к девицам и вовсю веселились. В её сторону никто не смотрел. Самовольная разработка не удалась.
* * *
В квартире было непривычно тихо. Мать не ворчала и не скандалила. Сидела себе в сторонке и что-то читала. Алина лежала на диванчике и думала о незадавшейся карьере. Грехов накопилось много. На трупе вырвало, с разработкой не справилась. Решила всем доказать, в первую очередь Батанову, что и она в службе не промах, проявила инициативу, никого не предупредив, и снова испугалась.
«Меня постоянно тошнит, изводит чувство страха, с этим нужно что-то делать!» — подумала Алина.
— Тебе надо к психологу! — объявила Елена Валентиновна, отрываясь от чтения.
Мама читает мысли. Она провидица. Алина мигом закрыла глаза. Так не хотелось объяснений.
— Хорошо, что я за тобой пошла следом, а иначе бы тебе не сдобровать!
— Мама, ты за мной следила?
— А как же? Конечно, следила. Пошла в отдел — смотрю, ты куда-то понеслась. Я — за тобой: думаю, как бы чего не случилось!
— А в отделе тебя видели?
Алина закуталась в плед.
