доверили эти меры разработать и принять. В этих благородных свойствах мне видится верное обещание того, что, с одной стороны, никакие местные предрассудки или приверженности, никакие особые мнения или партийные противоречия не помешают выработать всеобъемлющий и беспристрастный подход, подобающий этому великому собранию сообществ и интересов, чтобы, с другой стороны, основой нашей государственной политики стали целомудренные и неизменные принципы личной морали, а превосходство свободного правительства было представлено всеми атрибутами, вызывающими одобрение наших граждан и уважение окружающего мира.
Я смотрю в будущее со всем упованием, на какое только может вдохновить горячая любовь к своей стране, поскольку нет основы важнее, чем существующий в экономике и природном развитии неразрывный союз между добродетелью и счастьем, между обязанностью и пользой, между естественными максимами честной и великодушной политики и надежным благом общественного процветания и счастья, поскольку нам остается верить в то, что Небеса никогда не одарят своей благосклонной улыбкой страну, где забыты вечные законы порядка и праведности, установленные самими Небесами; и поскольку сохранение священного огня свободы и судьба республиканской формы правления справедливо – и, вероятно, прочно и окончательно – признаны зависящими от эксперимента, доверенного американскому народу.
Кроме обычных вопросов, предлагаемых вам на рассмотрение, вашего обсуждения и решения потребует вопрос о том, в какой мере осуществление дополнительных полномочий, предоставляемых Пятой статьей Конституции, окажется целесообразным на данном этапе – в связи с характером возражений, предъявляемых к настоящей системе, и уровнем породившей их обеспокоенности. Не предлагая конкретных рекомендаций по этому вопросу, для чего мне бы пришлось действовать без путеводных указаний официального регламента, я вновь позволю себе целиком положиться на вашу проницательность и стремление к общественному благу, ибо уверяю себя, что, пока вы тщательно избегаете любых изменений, которые могли бы поставить под угрозу преимущества единой и эффективной власти или которые следует отложить до будущих уроков опыта, почитание неотъемлемых прав свободных людей и уважение к общественной гармонии в достаточной мере будут влиять на ваши мнения о том, стоит ли прочно усилить первые или содействовать безопасности и пользе последней.
«Я должен отклонить как неприемлемую любую долю средств на личное вознаграждение и в связи с этим просить о том, чтобы расчеты денежного жалованья по занимаемой мной должности во время моего пребывания в ней ограничивались теми фактическими расходами, которые были признаны необходимыми для общественного блага»
К уже высказанным мной соображениям добавлю еще одно, которое вернее всего будет адресовать Палате представителей. Оно касается меня самого, поэтому буду как можно более краток. Когда я впервые был удостоен чести быть призванным послужить своей стране, то прежде, чем вступить в напряженную борьбу за ее свободы, я пришел к убеждению, что исполнение мной этой обязанности требует отказа от любого денежного вознаграждения. От этого решения я никогда не отступал, и поскольку породившие его чувства все еще живы, я должен отклонить как неприемлемую любую долю средств на личное вознаграждение, вероятно, предусмотренных положением об исполнительных департаментах, и в связи с этим просить о том, чтобы расчеты денежного жалованья по занимаемой мной должности во время моего пребывания в ней ограничивались теми фактическими расходами, которые были признаны необходимыми для общественного блага.
Таким образом, поделившись с вами чувствами, которые я испытываю в связи с тем, что привело всех нас сюда, я удаляюсь, напоследок снова обращаясь к милосердному Отцу человечества со смиренной просьбой: коль скоро Он соблаговолил удостоить граждан США возможности абсолютно спокойно обсуждать и с беспримерным единодушием принимать решения о форме правления во имя безопасности их союза и содействия их благосостоянию, пусть Его Божественное благословение в равной мере явится в широте взглядов, умеренности обсуждений и мудрости мер, от которых должен зависеть успех нашего правительства.
Жорж Жак Дантон О революционной законности
Париж, 24 января 1794 года
Жорж Жак Дантон (1759–1794), один из предводителей Великой французской революции и основателей Первой Французской республики. Ярый антимонархист, главной своей целью считал свержение во Франции самодержавия. После прихода к власти Робеспьера был арестован по обвинению в излишней снисходительности к врагам революции. Казнен на гильотине. Во время казни Дантон проявил беспрецедентную смелость и самообладание, обратившись к палачу со словами: «Не забудь показать мою голову народу, она того стоит».
Революция не создается в виде чистой геометрии
Жорж Жак Дантон, сын прокурора, с ранней юности готовился к юридической карьере. Окончив колледж, он служил помощником юриста в Париже, а позже стал адвокатом при совете короля. Дантон очень быстро завоевал популярность и обрел обширную клиентуру благодаря своему ораторскому таланту. При яркой, запоминающейся внешности – высокий рост, мощное телосложение, грубые, негармоничные черты лица – он обладал обаянием и сильным, внушающим доверие голосом.
В 1789 году, с самого начала Французской революции, Дантон выступал на митингах, призывая парижан к оружию. 14 июля он принял участие в одном из центральных событий – взятии Бастилии, а 5 октября помог организовать поход на Версаль, в результате которого король Людовик XVI вынужден был переехать в Париж.
Через год Дантона избрали председателем радикального политического клуба кордильеров, стремившегося претворить в жизнь идеи равенства и свободы и «создать демократию на самой широкой основе». Как глава организации Дантон сыграл заметную роль в составлении петиции о низвержении короля. 17 июля 1791 года петиция была возложена на Марсовом поле, на алтаре отечества, с тем чтобы собрать подписи граждан. Антимонархическое выступление было подавлено, и Дантон несколько месяцев скрывался от властей в Англии.
После возвращения он возобновил свою деятельность, теперь уже в звании заместителя прокурора Парижской коммуны. Он использовал свое красноречие, выступая в политических клубах, войсках и на самых разнообразных собраниях, чтобы убедить сограждан в необходимости упразднения власти короля. 10 августа 1792 года Людовик XVI был свергнут с престола и заключен под стражу. Формально монархию во Франции упразднили 21 сентября.
Дантон стал министром юстиции во вновь созданном революционном правительстве и вошел в новый законодательный орган – Конвент, где продолжил выступления против роялистов. Когда прусская армия перешла границу и вторглась во Францию, Дантон выступил с трибуны Законодательного собрания в Париже с вдохновенной речью: «Звон набата, который раздается, это не сигнал тревоги, а призыв к борьбе с врагами отечества. Чтобы победить их, нужна смелость, смелость и еще раз смелость, и тогда Франция будет спасена!» Он воспрепятствовал тому, чтобы правительство покинуло Париж, и направил комиссаров в провинции, чтобы собрать добровольцев.
В 1793 году Дантон инициировал создание революционного
