bauen wir Germanias Dom).[20]
Однако в этом соборе не было места для старой юнкерской аристократии. Отто Бёкель, неистовый молодой библиотекарь из Гессена, в 1887 г. получил депутатский мандат, одержав победу над юнкерской Консервативной партией под лозунгом: «Евреи, юнкеры и священники – одна шайка» (Juden, Junker und Pfaffen gehören in einen Topf). Его сторонники составили скандально известный справочник Semi-Gotha, где были собраны сведения обо всех знатных фамилиях еврейского происхождения.
Новый антисемитизм превратился в радикальное общественное движение. Его представители утверждали, что истинная «немецкость» требует чистоты расы, а не фамильных титулов. Лидеры Антисемитской народной партии, Германской социально-антисемитской партии, Пангерманского союза, Германской партии реформ и тому подобных организаций часто придумывали себе титулы, и уже в 1908 г. один фальшивый аристократ, Ланц «фон» Либенфельс, вывесил у себя в замке флаг со свастикой. Национал-протестантизм, как часто называют этот феномен историки, временами скатывался к чистейшему язычеству.
В 1893 г. кандидаты, которые сделали антисемитизм своей главной политической платформой (половина из них открыто называла себя антисемитами в избирательных бюллетенях), получили шестнадцать мест в рейхстаге – все они представляли аграрные округа протестантской Пруссии, Саксонии и Гессена. То, что за этим последовало, – урок для любой страны, где есть крикливое радикальное меньшинство.
Идеология национал-протестантизма, 1902 г.
«Вера германских народов – это христианство эпохи Реформации. Протестантизм – это религия, которая не сокрушает немецкий характер, могучий и стойкий, а дает ему раскрыться… Протестантизм закладывает фундамент для культуры германских народов, самой германской расы. Протестантизм – основа политической власти нации, ее нравственных ценностей, ее дерзкой победоносной науки».
К. Верксхаген. Протестантизм конца XIX в. в изобразительном искусстве и литературе.[21] Берлин, 1902 г.
Сами по себе эти шестнадцать мест ничего не значили. Но Консервативная партия, которая представляла прусское юнкерство, впадала в панику от любого посягательства на ее электорат. В 1892 г. на Тиволийском конгрессе[22] антисемитизм впервые стал частью политической платформы консерваторов: новая программа требовала воспрепятствовать «зачастую навязчивому и агрессивному влиянию евреев на жизнь страны». Теперь откровенный антисемитизм был в почете и в высших кругах.
Бисмарк спускает с цепи англофобию
На фоне этих событий Бисмарк питал надежду, что британское еврейство спасет Прусскую империю от войны с Россией.
Он считал, что в лице Бенджамина Дизраэли у Великобритании наконец-то снова появился настоящий лидер, способный дать отпор России. Это открывало перед Бисмарком радужные перспективы – глобальный германо-британский альянс. И консерваторы Великобритании это понимали.
Англия, Австрия и Германия
(от нашего собственного корреспондента)
Вена, 18 октября, 20.00
Речь лорда Солсбери, произнесенная в пятницу в Манчестере, была воспринята с глубоким удовлетворением как залог полного взаимопонимания между Англией, Австрией и Германией.
The Times, 19 октября 1879 г. (лорд Солсбери, позднее премьер-министр, был в это время министром иностранных дел)
Это брачное предложение было продиктовано геополитической логикой. Россия угрожала Великобритании в Индии, Австрии – на Балканах, Пруссии – на Балтике. Трехсторонняя коалиция могла успешно противостоять ей в любой точке земного шара.
Однако на британских выборах 1880 г. неожиданно для всех (в том числе и для королевы Виктории) победил лидер либералов Уильям Гладстон, а Дизраэли оказался не у дел. Гладстон терпеть не мог Бисмарка, и тот отвечал ему взаимностью.
Планы Бисмарка рухнули в одночасье. Как только стали известны результаты выборов, он в тот же день отправил своего посланника в Санкт-Петербург – в отчаянной попытке минимизировать ущерб. Он резко сменил курс, переключившись на политику антибританского колониализма. Это позволяло ему заручиться поддержкой по крайней мере части национал-либералов, давно мечтавших о колониях. До сих пор Бисмарк не соглашался идти у них на поводу, опасаясь возможных проблем, которые могли помешать ему плести интриги в Европе.
Но теперь он сказал «да». Любые осложнения в отношениях с англичанами – особенно в отдаленных колониях – сейчас были ему на руку. В период выборов в Германии подобные трения осложнили бы жизнь тем, кто исповедовал мало-мальски пробританские взгляды, в частности кронпринцу и объединенной либеральной оппозиции. Бисмарк лично разъяснил эту тактику русскому царю, который был потрясен его политическими комбинациями. Теперь оставалось позаботиться о том, чтобы первые колонии Германии в Африке и южной части Тихого океана оказались в тех регионах, которые британцы считали своими.
В 1884 г., прямо перед выборами в рейхстаг, Бисмарк был изображен на одной из карикатур не как прусский солдат, а как моряк империи, который намерен вмешаться в дела заплывшего жиром Джона Булля (собирательный образ типичного англичанина).
Можно взглянуть на ситуацию и под другим углом. Бисмарк надеялся, что Франция и Россия откажутся от реваншистских планов в отношении Эльзаса-Лотарингии и Балкан, чтобы присоединиться к новому геополитическому броску – в ущерб Англии. Исход, на который рассчитывал Бисмарк: Германия объединяется с Францией и Россией, чтобы отравить жизнь британскому льву (Гладстону).
На выборах 1884 г. Бисмарк одержал убедительную победу. Но ничто уже не могло помешать сближению Франции и России: в 1885 г. Франция вновь вернулась к идее поквитаться с Германией, а Россия обратила свой взор на Балканы, угрожая Австрии. Между тем антианглийская кампания вышла Бисмарку боком. В 1889 г. британский флот и военно-морские силы США вместе выступили против немецкой экспансии в Тихом океане, что вылилось в вооруженный конфликт на островах Самоанского архипелага. Именно тогда начали складываться особые отношения между Америкой и Великобританией.
Интересы царской России на Балканах были никак не связаны с планами республиканской Франции отомстить Германии за 1870 г. Но, после того как Бисмарк в 1879 г. заключил союз с Австро-Венгрией, у Франции и России появились общие интересы.
К 1 января 1887 г. расклад сил, который позднее приведет к Первой мировой войне, был уже очевиден. Вальдерзее, сменивший Мольтке на посту начальника генерального штаба, писал в своем дневнике, что конфликт с Францией неизбежен и может перерасти в мировую войну. Он начал планировать войну на два фронта – с Францией и Россией.
В то же время Бисмарк старался во что бы то ни стало избежать такого развития событий. Он понимал, что победы Пруссии – над Данией в 1864 г., над Австрией в 1866-м и над Францией в 1870-м – во многом обусловлены его дипломатическими усилиями. Стремясь обеспечить господство Пруссии в Германии, он не мог расторгнуть договор 1879 г. с Австрией и в 1887 г. тайно заключил так называемый Договор перестраховки с Россией. По его условиям Германия
