долго.
— Малена, да ты что! Никто обиду на тебя не держит и держать не будет. Не беспокойся, я все родным передам. Будем дни считать до нашей встречи в миру.
— Спасибо, — прошептала плача сестра и отошла на несколько шагов назад от дракона. Что ж, ее оборотом не удивишь. Я украдкой вытерла мокрые глаза и проворно заскочила на Василе. Путь хоть и быстрый, но все равно займет драгоценное время, а на сердце все больше тиски сжимались от плохого предчувствия.
Глава 10
Полет в этот раз переносился тяжелее. То ли оттого, что улетать от сестры не хотелось, то ли оттого, что уже не было той первой эйфории, и я начала ощущать, как напряжены все мои мышцы, как мерзнут пальцы, что крепко держаться за роговые наросты на шее дракона, хотя цепочка от Иона прекрасно спасала от холода. Вдруг навалилась усталость, которой и в помине не было. Василе тоже летел как-то медленно, мотал шеей, видимо, отгоняя сонный морок. Я погладила дракона по шее, мысленно прося его опуститься на землю. Так мы приземлились на небольшой чащобе.
— Где это мы, княже? — спросила я, разглядывая до боли знакомые березки.
Василе принюхался, как хищный зверь, и кивнул своим мыслям:
— В Новгородских землях, Лиля. Чую знакомый аромат земли.
— В Новгородских? — переспросила я. Сердце зачастило — это ведь мы почти у моего дома. Я кинулась к суме, порылась в ней и с ужасом обнаружила, что последний сверток соли оставила у сестры, ей для готовки и для волшбы бытовой. — Вот же напасть, — прошептала себе под нос, чем насторожила Василе, который смурно на меня смотрел.
— Лиль, что случилось? Говори не таясь. Обидел тебя кто из новгородчан?
Я тяжело вздохнула и понурила голову:
— Нет, княже, просто я соль последнюю Маленке отдала. Думала, что два кулька с собой взяла, а оказалось один. И я ж теперь не смогу до самого нашего прилета весточку родителям отправить, а так хотелось их побыстрее утешить.
Василе улыбнулся и подошел ближе, притягивая к своему горячему сильному телу.
— А новгородская соль тебе подойдет?
— Подойдет! — радостно ответила я. — Отлично подойдет! Только ведь идти до града долго?
Василе чмокнул меня в макушку и хитро ответил:
— Есть тут поблизости одно место, по запаху чувствую. Бывали мы там не раз, солью и медом с травами разживались. Его нам Ион еще советовал. Все правда на моих войников уходило, уж больно хороши снадобья были, да соль заговоренная, а много те монахи и не продавали нам. Думаю, не откажут в помощи.
У меня округлились глаза.
— Не уж-то сами новгородские Отшельники вам свои снадобья да соль продавали?
— Они самые.
— Не может быть такого! Они же никому ничего не дарят, а тем более продают.
— А ко мне пошли навстречу.
Я тыкнула Василе в бок и с хитрой улыбкой, отодвинулась, чтобы в глаза ему посмотреть, и спросила:
— А чем же ты их очаровал, княже? Неужто соляные цветы привез?
Василе еле сдерживал улыбку.
— Именно их и привез.
Я ахнула, прикрыв рот ладошкой. Это же самый дорогой подарок для всех соляных магов. Но где же княже достал соляные цветы?
— В горах, в стороне Лазуревого моря, где лавандовые поля укрывают плодородную землю., — ответил Василе на мой вопрос, который я нечаянно произнесла вслух. — Хочешь их увидеть?
— Хочу! — вырвалось у меня моментально, отчего я сразу и покраснела. Негоже так юной деве эмоционально реагировать, но похоже Василе, наоборот, нравилась моя порывистость, и что еще удивительнее, характер. Он рассмеялся и снова притянул меня к себе, нежа в объятиях.
— Хорошо, draga, как осень наступит, то сразу и полетим. Посмотришь сама на эти диковинные цветы из соли.
Я не ответила, лишь крепче обняла своего дракона.
Дошли мы действительно быстро. Вот лес еще был, а расступились деревья и открылась нам поселение небольшое с деревянным храмом, парой пристроек и высокой березовой стеной градирни, так до боли знакомой мне по дому. Батюшка у нас использовал многие методы создания соли, всегда старался создать еще больше видов, даже тот соляной цветок повторить, но пока не смог. Василе дальше не пошел, замерев на кромке леса, и меня за руку придержал.
— Подождем здесь. Без приглашения к ним нельзя, не пустят.
А вот ждали мы намного дольше, чем шли сюда. Василе разложил плащ, уселся на него и меня к боку теплому привлек. Я уютно устроилась под сильной рукой князя, а его ласковые поглаживания по спине так и сморили меня, погрузив в приятную дрему, все-таки с непривычки полет на драконе изматывал. Очнулась я резко, как услышала голоса на знакомом языке. Надо же, а я и не замечала, что у Василе такой красивый говор был, привыкла к его сильному баритону, к певучим гласным, что из родного языка перешли. Он меня никогда не просил учить валашский, хоть я немного все языки представителей торгового пути знала, с Вайорикой так и общалась: то на нашем, то на валашском, то на галицком наречии. Надо бы все-таки попросить Василе выделить мне учителя, негоже мне иноземной принцессой считаться еще из-за языка.
— Нет, совсем немного надо. Кулечек небольшой, невесте моей весточку семье послать. — Это говорил Василе.
— Невесте твоей, князь? — удивленный скрипучий голос донесся рядом. — Могу ли я познакомиться с ней? Прости старому любопытство, но ведь и ты не простой валашский воин.
— Если того желаешь, отец Серафим.
Старик заухал, словно филин, и подтвердил:
— Желаю, князь. Желаю.
Я встала с лежанки и замерла, ожидая когда дверь отворится. Первым зашел Василе и улыбнулся мне, а следом за ним старый-престарый отец Серафим. Батюшка мне говаривал, что Отшельники потому и отшельники, что вера у них иная, в Единого бога они веруют и не существует для них иного мироустройства, но никому ничего не насаждают.
Серафим оглядел меня с макушки до пят, улыбнулся, показывая все здоровые зубы для такого дряхлого тела, и сказал:
— Так вот ты какая, дева, согревшая соляное сердце. Что ж, не удивлен. Чувствую в тебе силу духа большую.
Старец погладил бороду и прикрыл глаза, потом медленно их открыл, и мне на мгновение показалось, что они вспыхнули яркой небесной синевой.
— Спешить вам надо, дети мои. Беда идет на ваши и на наши земли.
Сердце мое больно сжалось. Неужели дар мой не обманул, не мои то переживания были?
— Что за беда, дедушка? — взмолилась я. Серафим подошел ко мне ближе, сжал плечи и сказал:
— Орда идет, девочка. Домой
