время вождения, поэтому разговор короткий.
— Если поговоришь с матерью Питера Стайнмана и если мальчик действительно пропал, спроси, есть ли у неё его скейтборд.
— Хорошо. Что-нибудь еще?
— Да. Следи за дорогой.
Она завершает разговор и слушает голосовое сообщение.
"Здравствуйте, мисс Гибни, это Дэвид Эмерсон. Перезвоните мне, как только вам будет удобно, пожалуйста. Это касается наследства вашей матери... (пауза)... Соболезную вашей утрате и благодарю за ваши слова на ее последнем собрании".
Теперь Холли вспоминает, откуда ей было знакомо это имя; её мать упомянула Эмерсона во время одного из звонков по ФейсТайму после того, как Шарлотту поместили в больницу «Мерси». Это было до того, как её подключили к аппарату искусственной вентиляции лёгких, когда она ещё могла говорить. Холли думает, что только юрист мог найти причудливый способ обойти употребление слова "похороны". Что касается наследия Шарлотты... Холли даже не думала об этом.
Ей не хочется разговаривать с Эмерсоном. Она хотела бы, чтобы у нее был день, когда не придется думать ни о чем, кроме расследования дела. Поэтому она перезванивает сразу же, делая паузу лишь для того, чтобы закурить еще одну сигарету. Железное изречение ее матери, вбитое в Холли с самого раннего детства: «То, чего не хочешь делать, должно быть сделано первым. Тогда оно не будет мешать». Как и многие другие детские уроки, это закрепилось в Холли... к лучшему или худшему.
Эмерсон отвечает сам, и Холли догадывается, что он один из многих, кто теперь работает из дома, без той многоуровневой помощи, которую люди считали само собой разумеющейся до эпидемии ковида.
— Здравствуйте, мистер Эмерсон. Это Холли Гибни, перезваниваю вам. — Перед ней простирается полмили Ред-Бэнк-авеню. Это интересует её гораздо больше, чем адвокат.
— Спасибо, что перезвонили, и ещё раз сожалею о вашей утрате.
Всё там заброшено, за исключением «Ю-Стор-Ит»[31], думает она, и похоже, что там тоже мало кто что-то хранит. На этой стороне улицы находится участок парка, куда порядочные граждане боятся ступать, кроме как при ярком свете дня. Если бы вы планировали похитить кого-нибудь, какое место может быть лучше?
— Мисс Гибни? Я вас потерял?
— Нет, я здесь. Что я могу для вас сделать, мистер Эмерсон? Что-то касательно наследства моей матери, верно? Там особо нечего обсуждать. — Особенно после Дэниела Хейли, думает она.
— Я занимался юридическими вопросами для вашего дяди Генри до его выхода на пенсию, поэтому Шарлотта обратилась ко мне, чтобы я написал её завещание, и назначила меня исполнителем. Это произошло после того, как она начала чувствовать себя плохо, и тест показал, что у неё положительный результат на вирус. Нет необходимости в чтении завещания на семейном собрании...
"Семейном?" — думает Холли. – «Со смертью двоюродной сестры Джейни и дядей Генри, ведущим вегетативный образ жизни в доме престарелых «Роллинг-Хиллз», я осталась последней в роду».
-... оставлено вам.
— Простите? — говорит Холли. — На секунду потеряла вас.
— Извините. Я сказал, что за исключением небольших средств, ваша мать оставила вам всё.
— Дом, вы имеете в виду.
Ей не нравится эта идея; она в смятении. Воспоминания об этом доме (и предыдущем, в Цинциннати) у нее по большей части темные и грустные, они предшествуют тому последнему рождественскому ужину, на котором Шарлотта настояла, чтобы ее дочь надела шляпу Санты, в которой Холли ходила на праздники в детстве. "Это традиция!" — восклицала её мать, разделывая сухую, как пустыня Сахара, индейку. Полюбуйтесь: пятидесятипятилетняя Холли Гибни в шапке Санты.
— Да, дом и вся обстановка в нем. Полагаю, вы хотите его продать?
Конечно, хочет, и Холли говорит ему об этом. Её бизнес находится в городе. Даже если бы это было не так, жить в доме матери в Медоубрук-Эстейтс было бы всё равно, что жить в Хилл-Хаусе[32]. Тем временем, адвокат Эмерсон продолжает — говоря что-то о ключах, — и ей приходится попросить его еще раз повторить.
— Я сказал, что у меня есть ключи, и думаю, что нам следует договориться о времени, когда вы сможете приехать сюда и осмотреть имущество. Посмотреть, что вы хотите оставить, а что продать.
Смятение Холли усиливается.
— Мне не хочется ничего оставлять!
Эмерсон усмехается.
— Это вполне обычная первая реакция после смерти близкого человека, но вам действительно необходимо пройти эту процедуру. Боюсь, как исполнителю завещания миссис Гибни, мне придется настаивать на этом. Во-первых, чтобы увидеть, какой ремонт, возможно, нужно сделать перед продажей, во-вторых, основываясь на моем многолетнем опыте, я думаю, что вы найдете вещи, которые вы захотите сохранить. Не могли бы вы сделать это завтра? Понимаю, сжатые сроки, и это суббота, но в таких ситуациях раньше обычно лучше, чем позже.
Холли хочет возразить, сказав, что у неё есть дело, но снова вмешивается голос матери: «Это причина, Холли, или просто отговорка?»
Чтобы ответить на этот вопрос, ей нужно спросить себя, является ли исчезновение Бонни Даль срочным делом, гонкой на время, как когда Брейди Хартсфилд собирался взорвать «Минго Аудиториум» во время рок-концерта. Она так не думает. Бонни исчезла более трех недель назад. Иногда пропавших без вести людей, которых похитили, находят и спасают. Чаще всего — нет. Холли никогда бы не сказала этого Пенни, но что бы ни случилось с Бонни Рэй, это почти наверняка уже случилось.
— Полагаю, что смогу, — говорит она и в последний раз затягивается чудовищной затяжкой. — Можете ли вы послать кого-нибудь туда, чтобы продезинфицировать дом? Знаю, что это покажется чрезмерной осторожностью, возможно, даже паранойей, но...
— Вовсе нет, вовсе нет. Мы еще не совсем понимаем этот вирус, верно? Ужасная вещь, просто ужасная. Я позвоню в компанию, с которой уже имел дело. Думаю, я могу вызвать их к 9. Если так, давайте встретимся в 11?
Холли вздыхает и гасит сигарету:
— Хорошо. Полагаю, что дезинфекция будет стоить дорого. Особенно в выходные.
Эмерсон снова смеется. Это приятный для ушей смех, и Холли предполагает, что он часто им пользуется.
— Думаю, вы сможете себе это позволить. Ваша мать была довольно состоятельной, как я уверен, вы знаете.
Холли еще не шокирована до такой степени, чтобы потерять дар речи, но она определенно удивлена. Шок придет позже.
— Холли? Мисс Гибни? Вы еще здесь?
— Боюсь, что я не знаю ничего подобного, — говорит Холли. — Она была состоятельной. Мой дядя Генри тоже. Но это было до Дэниела
