Книга Отступники Старого мира - Георгий Воробьёв

— Нет. Никто не хотел, чтобы они узнали о том, что в Антарте больше нет солдат.

— Это многое объясняет, — с недовольным вздохом произнёс Катан.

Виктор повернулся к нему и сказал:

— Меня вот что интересует: почему тюрьма осталась здесь? Зэки же были проблемой Лакчами, что ж их не забрали?

— Я точно не знаю, — ответил Катан, — никогда не интересовался политикой. Надо было работать, а не трепотнёй заниматься. Но думаю, что Менаги пришлось пойти на определённые уступки во время переговоров.

— Уступки?

— Да. Посмотрите на станции. Всё, что на них есть, — собственность Лакчами. Оборудование, техника. Кое-что принадлежало Норвальду, конечно. Но когда они спрыгнули, то продали всё своё барахло лакшамам. То есть наши бывшие хозяева могли дать нам независимость и прихватить всё это с собой. Тогда наша молодая, но перспективная держава рухнула бы на следующий день. Так что, я думаю, тюрьма стала предметом торга. Зачем Лакчами везти домой кучку головорезов, которых они припёрли изо всех своих колоний?

— Неплохой обмен! — усмехнулся Лассон. — Вряд ли зэки идут по той же цене, что и оборудование.

— Кто знает? — ответил на это Катан. — Возможно, они ещё влетят Антарте в копеечку. Уже влетели.

Мне на мгновение показалось, что я слишком увлёкся их разговором и потерял дорогу. Меня охватил испуг, но я тут же увидел маленькие чёрные столбики, которые лишь чуть-чуть возвышались над снегом. Мы пересекали длинную равнину, и ландшафт не давал никаких намёков на то, куда нужно поворачивать. Столбики меня успокоили и вызвали раздражение одновременно. Кто сэкономил на этом? Стоило догадаться, что такие низкие указатели будет заметать!

— Знаете, чего я не понимаю? — внезапно произнёс Лассон.

Мы с Катаном вопросительно посмотрели на него, а Виктор продолжал:

— В колониях — что в наших, что в ваших… — он осёкся, — в смысле, что у Норвальда, что у Лакчами. Так вот, в колониях на Мелае уже давно вспыхивают войны. Там люди так же недовольны и добиваются независимости. Но в отличие от Антарты, там никто не стесняется стрелять ни в демонстрантов, ни в бастующих работяг.

Он сделал небольшую паузу и продолжил:

— Вы мне тут рассказали несколько историй об этих недавних событиях. О том, как рабочие стояли живой цепью, не пуская солдат, и всё такое. Так и почему никто не начал стрелять? Более того, они ещё и пошли на переговоры.

Катан немного подумал и ответил:

— Я в этом всём не очень хорошо разбираюсь, но пару отличий сразу могу назвать. Во-первых, вся эта история с Антартой была изначально международной. А во-вторых, это был образцово-показательный проект, прежде всего, для Лакчами. После Патейской войны они вообще почему-то стали сильно волноваться по поводу того, что о них думает окружающий мир.

— Ну и что? — спросил Виктор.

— Ну собственно в этом всё и дело. На мелайские колонии всем плевать. А мечта о светлом будущем, какой вся эта история с Антартой стала, не могла закончиться кровавой баней. Плюс не стоит забывать о том, что в колониях Норвальд и Лакчами стреляют вовсе не в собственных граждан. Да и здесь никогда не было такого уж большого военного контингента. Лакчами прислали подкрепление, когда каша уже заварилось, да вот только оно не смогло высадиться. Единственный порт рабочие блокировали.

Катан замолчал. Снег продолжал вреза́ться в лобовое стекло. Я вертел дворниками изо всех сил, чтобы успевать стирать его. Нельзя было потерять ориентиры из виду. Мы смотрели в эту почти непроглядную белизну, пока Катан вдруг не сказал:

— Ну и насчёт «международности»… Антарта же никогда не была колонией.

— Что вы имеете в виду?

— Ну там существовал какой-то договор между странами, что никто не будет иметь права провозгласить Антарту своей колонией. Ещё когда континент только открыли. Я тонкостей не знаю, но такова суть. Колония — это что? Это территория другой страны, которая может делать на этой земле всё, что захочет. Это внутренние дела государства по сути. Но Антарта — не колония и не может ей быть.

— Это называется «не интересуюсь политикой»! — заметил Виктор и хотел вернуться к разговору. — Как же тогда мы?.. — начал было он, но остановился. Кажется, он и сам догадался.

— Создали здесь государство? — закончил за него Катан.

— Никто не может объявить Антарту своей колонией. Именно так это звучало?

— Верно. И мы — не колония.

— А ваш Менаги — не промах! — со смехом заметил Лассон и добавил уже серьёзно, — Но всё же это не препятствие…

Закончить он не успел, потому что его перебил Катан:

— Подъезжаем.

Из снежной пелены впереди показались строения. Мы успели. Вместе с этой мыслью ко мне пришло облегчение. Буря уже начиналась, но мы добрались до места. Теперь можно было размять ноги и расслабиться, наблюдая за бушующей стихией через окно. В общем-то получалось, что мы совершили этот путь напрасно — никому в здравом уме не придёт в голову куда-то идти во время бури. Хотя это означало, что и отряд с «Января» прибудет в тюрьму позже, чем ожидалось. Так или иначе, в ближайшие несколько часов нам ничто не угрожало.

Пока я думал об этом, приближаясь к «Источнику», в кабине что-то стукнуло. Звук был похож на лязг металла, но мы не могли ничего зацепить, да и он был слишком резким для нашей скорости. Через несколько мгновений снова послышался удар, уже где-то у меня над головой.

— Поворачивай! — резко крикнул Катан.

— Что? — не понял я.

— Быстро, поворачивай! — повторил он. — Валим отсюда!

Ещё один еле слышный удар донёсся откуда-то снаружи. Мне вдруг бросилось в глаза отверстие на лобовом стекле. Их здесь было несколько, но этого конкретного я не помнил.

— Ты глухой что ли?! — заревел Катан, как медведь. — Они по нам стреляют!

У меня внутри всё замерло, но я всё равно резко переключил тягу на левом траке, разворачивая машину.

— Охереть просто! Они нас опередили! — продолжал рычать Катан.

Вездеходы не били рекорды скорости и поворачивались медленно. Когда я поставил машину боком к станции, щелчки стали доноситься по всему борту. Звякнуло стекло, и раздался какой-то незнакомый мне звук. Трудно его описать. Что-то среднее между тем, как гвоздь пробивает покрышку, и тем, как камень шлёпается в густую грязь. Мы ещё не завершили разворот, но я начал уводить машину от «Источника».

— Бляяядь… — протянул Катан как-то странно.

Я не обратил внимания, сосредоточившись на управлении. Потом краем глаза увидел, что Виктор наклонился к Катану.

— Ничего, нормально… — сказал начальник станции.

Я посмотрел на него. Катан разглядывал