моей хорошей девочкой…
Моя набухшая головка члена упирается в ее вход, и даже после стольких оргазмов, которые у нее были сегодня вечером, даже насквозь мокрая, она плотно прилегает. Взять ее в задницу будет непросто, но одна только мысль об этом вызывает у меня боль.
Я толкаюсь в нее долгими медленными движениями, которые позволяют мне чувствовать каждый дюйм ее горячей, влажной киски, потирая ее клитор так, что она стонет и прижимается к моей руке. Я провожу пальцами вверх по своему возбужденному члену, собирая ее на своих пальцах, чтобы прижать их к тугой дырочке ее задницы.
— Скажи мне, если это будет слишком, — бормочу я, продолжая вводить свой член в нее медленными движениями, поглаживая внешнюю сторону ее задницы. — Если палец, это слишком много, ты не сможешь взять мой член. Но скажи мне правду, — добавляю я. — Я не хочу причинять тебе боль. — На данный момент я хочу трахнуть задницу Габриэлы так сильно, как она утверждала, что хотела этого, но я остановлюсь, чтобы случайно не разорвать ее на части. Мне не привыкать к мысли, что у меня большой член, и я более чем немного беспокоюсь, что он может оказаться слишком большим для нее.
Я нажимаю пальцем на первую костяшку, и Габриэла ахает. Я чувствую, как кольцо мышц сжимается вокруг моего пальца, в то же мгновение я чувствую, как ее киска сжимается вокруг меня, пробегая рябью по моему члену. Ощущения настолько приятные, что я чуть не теряю контроль над собой прямо здесь и сейчас.
— Ах… — стону я, просовывая палец глубже. — Черт возьми, тебе это нравится, не так ли, девочка? — Мой член пульсирует внутри нее, и я чувствую, как соскальзываю, проваливаясь все глубже в колодец желания вместе с ней. Я никогда не встречал женщину, настолько идеально соответствующую моим желаниям, с которой так легко быть в постели и вне ее. С Сиршей это каждый раз было сражением, и мы оба получали от этого удовольствие, но с Габриэлой нет ничего, кроме ее нетерпеливой, похотливой невинности, умоляющей о том, что я более чем готов ей дать, и подчиняющейся моей случайной грубости, когда мне нужно взять ее глубоко и жестко.
Она снова сжимается вокруг меня, постанывая.
— Боже, как ты это делаешь. Черт, я почти готов снова кончить в тебя, просто от этого.
Это правда. Я балансирую на грани, сдерживая себя только силой воли. Сегодня был лучший секс в моей жизни, умопомрачительный, такого я и представить себе не мог, и это еще даже не конец.
Я выхожу из нее до самого кончика, постанывая, когда несколько раз неглубоко толкаюсь, вдавливая второй палец в ее задницу. Она сжимается вокруг меня, когда я это делаю, ее киска сжимает головку моего члена, и я готов взорваться, наполнить ее своей спермой, засовывать ее в нее до тех пор, пока ей не понадобятся дни, чтобы избавиться от всего этого. Я хочу, чтобы моя сперма все еще была в ней, когда я уже уйду, чтобы заполнить ее так основательно, что она будет думать обо мне неделями.
Слава богу, что она принимает противозачаточные.
У меня нет ни единого шанса выйти сейчас, даже если бы я захотел. Киска Габриэлы ритмично сжимает меня, говоря мне, что она на грани, и я тоже.
— Черт, — Шиплю я, снова глубоко входя в нее, больше не в силах выносить поддразнивания. — Мне нужно кончить снова, девочка, или я не продержусь в твоей заднице достаточно долго, чтобы трахнуть тебя так, как ты хочешь. — Я двумя пальцами-ножницами проникаю в ее узкую дырочку, чувствуя, как она сжимается вокруг меня. Ее хнычущие, умоляющие стоны доводят меня до грани. — Черт возьми, кончай для меня, девочка, — стону я, покачивая бедрами, чтобы мой член погрузился в нее как можно глубже. — Кончай, пока я тереблю твою задницу…
На этот раз я не останавливаю ее, когда ее пальцы лихорадочно тянутся вниз к ее клитору, дико потираясь, когда она прижимается ко мне в ответ. Я хочу, чтобы она была влажной, сильно кончала, истекала для меня. Мой член набухает, когда она выгибает спину, от ее беспомощных стонов по моей коже пробегают мурашки удовольствия, и первая волна оргазма по моему стволу такая сильная, что у меня перед глазами на мгновение все плывет, из моего горла вырывается животный звук, когда я извергаю горячую сперму в нее так глубоко, как только могу. Я засовываю третий палец в ее задницу, когда кончаю, обезумев от удовольствия, желая, чтобы она была растянута для меня и готова.
— Боже, — выдыхаю я, выходя из нее, мои пальцы все еще погружены в ее задницу. — Прошли годы с тех пор, как у меня вставал больше двух раз за ночь, но ты…
Она смотрит на меня своими широко раскрытыми глазами лани, дрожа от удовольствия, все еще откидываясь на мою руку, пока я продолжаю играть с ее задницей. Ее взгляд скользит вниз по моему члену, который, как ни невероятно, все еще в основном тверд. Из кончика вытекает предварительная сперма, и я наклоняюсь, чтобы погладить себя, мой ствол мгновенно утолщается до полной эрекции.
— Разве это ненормально? — Шепчет Габриэла. — Продолжать возбуждаться?
— Нет, девочка, — хрипло смеюсь я. — Один или два раза, это норма, перед хорошим длительным отдыхом. Но с тобой я начинаю думать, что мог бы трахать тебя всю ночь и оставаться почти твердым, как скала, все это время. — Я двигаюсь быстрее, стиснув зубы. На данный момент мой член, это необработанный нерв, доставляющий удовольствие, сверхчувствительный от слишком долгого траха и желающий большего. — С той первой ночи я просыпаюсь каждое утро, готовый встретить тебя, даже если прошло всего несколько часов. Я не говорил тебе этого, но это правда. Я не переставал хотеть тебя трахнуть.
Это похоже на признание чего-то большего, чем должно быть. Тот факт, что я так сильно хочу ее, что она пробудила во мне то, чего никто другой не мог пробудить, такое чувство, что это что-то значит, но не может. Мы никогда не станем чем-то большим, и я знаю, что я гребаный дурак, что даже думаю об этом.
При этих словах Габриэла выгибается дугой в моей руке, явно возбужденная моими словами, снова прижимаясь задницей к моим пальцам. Это такой непристойный, похотливый жест, что я с шипением выдыхаю, чувствуя головокружение от того, как сильно она меня возбуждает.
— Ты идеальна, девочка, — стону я. Еще больше слов, которые я не должен произносить вслух, еще больше вещей, которые могут только подчеркнуть, как мало времени у нас осталось вместе. Но я не могу вернуть их назад, да и не хочу. Я хочу, чтобы Габриэла знала, без тени сомнения,
