Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 224
Подтверждая право на забвение, суд заявил, что решающая власть над цифровым будущим принадлежит народу, его законам и его демократическим институтам. Он подтвердил, что отдельные лица и демократические общества в целом могут бороться за свое право на жизнь в будущем времени и могут победить, даже перед лицом могущественных частных игроков. Как заметил специалист по правам человека Федерико Фаббрини, в этом жизненно важном деле Европейский суд более решительно взял на себя роль суда по правам человека, шагнув на «минное поле прав человека в цифровую эпоху…»[110].
Когда о решении Суда было объявлено, «умные деньги» заявили, что этого никогда бы не произошло в США, где интернет-компании обычно прибегают к прикрытию в виде Первой поправки, оправдывающей, по их мнению, «инновации без разрешения»[111]. Некоторые специалисты по технологиям говорили, что авторы постановления «спятили»[112]. Руководители Google насмехались над решением. Журналисты сообщали, что соучредитель Google Сергей Брин «отшучивается» и «отмахивается». Когда его спросили об этом определении суда во время сессии вопросов и ответов на крупной технологической конференции, он сказал: «Хотелось бы, чтобы мы все просто забыли это решение»[113].
В ответ на это решение генеральный директор и соучредитель Google Ларри Пейдж повторил слова из официальной «миссии компании», заверив газету Financial Times, что компания «по-прежнему стремится „организовать информацию всего мира и сделать ее общедоступной и полезной“». Его доводом в защиту беспрецедентной информационной власти Google, стало неожиданное заявление, что люди должны доверять Google больше, чем демократическим институтам: «В целом хранение данных в таких компаниях, как Google, лучше, чем хранение их государством, которое не имеет надлежащей процедуры получения этих данных, потому что мы, очевидно, заботимся о своей репутации. Я не уверен, что правительство заботится об этом так же сильно»[114]. Говоря с акционерами компании на следующий день после решения суда, Эрик Шмидт охарактеризовал это решение как пример «нарушенного баланса», когда «право на забвение пришло в столкновение с правом знать»[115].
Комментарии руководства Google отражали его решимость сохранить привилегированный контроль над будущим и негодование по поводу того, что кто-то пытается его оспорить. Однако было предостаточно свидетельств того, что американская общественность не готова мириться с односторонней властью корпорации. Умные деньги на деле оказались не такими уж умными. Спустя год после решения ЕС, национальный опрос взрослых американцев показал, что 88 % из них поддерживают закон, похожий на закон о «праве на забвение». В том же году компания Pew Research обнаружила, что 93 % американцев считают, что важно иметь контроль над тем, «кто может получить информацию о вас». Другая серия опросов привела к сходным результатам[116].
1 января 2015 года в Калифорнии вступила в силу поправка, известная как «закон об онлайн-ластике», требующая от оператора веб-сайта, онлайн-службы, онлайн-приложения или мобильного приложения разрешить несовершеннолетнему, являющемуся зарегистрированным пользователем услуг оператора, удалять самому, или требовать от оператора удаления контента или информации, размещенной этим несовершеннолетним. Калифорнийский закон пробил брешь в одном из критически важных бастионов надзора, ослабив роль Google как самопровозглашенного защитника неограниченного права на знание, что позволяет предположить, что мы все еще в начале, а не в конце долгой и напряженной драмы.
Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 224
